Сказка Морской Царь и Василиса Премудрая ЧИТАТЬ
Княжеское слово
Было дело по весне. Возвращался князь удалой с похода. Ехал он степями широкими, долинами глубокими, горами высокими и наконец выехал на берег моря бескрайнего. Тут его жажда великая обуяла. Нагнулся князь к водице, измочил бороду.
Вдруг — хвать, крепко взялся кто-то за бороду князеву и держит. И так он бился и эдак. Ничего не выходит.
Видит князь, плохо дело. Взмолился тогда:
— Отпусти меня, чудище морское! Какой хочешь за себя дам откуп!
Выпростался из морской пучины царь — владыка морей и океанов и говорит князю:
— Слово свое княжеское дай мне. Обещай отдать то, о чем дома не ведаешь. Чего знать не знаешь. Тогда отпущу.
Подумал князь: «Чего не знаю, о том верно и грустить не стану?», и дал морскому царь слово свое сердечное, слово княжеское.
Только сделал это — глядь, никто его уже и не держит. Стоит он один на берегу моря бескрайнего. Сел на коня и домой воротился.
А как приехал — тут и узнал, что уродился у него сынок-богатырь Иванушка. Залился тогда князь горькими слезами. Да разве ж этим поможешь горюшку?
Вот год проходит. За ним другой, третий. Княжич-то подрос, возмужал.
Отцу сына родимого отдавать морскому царю неохота. Да слово жжет в груди, никуда не денешься…
Дурная примета
Вот поехали они раз на берег моря бескрайнего, коней потешить, удаль вольную разгулять. Князь сыну и говорит:
— Я тут давеча где-то свой перстень потерял. Не поищешь ли?
Стал княжич перстень отцовский искать. Бродит туда-сюда у воды, отыскать не может. Вдруг видит — старуха идет дряхлая и ведро за собой тянет.
Говорит ему старуха:
— Мил человек, подсоби мне, набери водицы. Будет тебе за то счастье великое.
Княжич сначала отказаться хотел. Ему б сперва перстень найти, а уж потом и другим помогать. Но, все ж, баба с пустым ведром — примета дурная. Не к добру. Взял он ведро у старухи, до краев водою морской наполнил и протягивает ей.
— Спасибо тебе, добрый молодец, — отвечает старуха. — За твою доброту, и я тебе добром отплачу. Отец твой неспроста перстень свой искать тебе здесь наказал. Откупился он тобою у морского царя. Недолог час, тот тебя к себе на дно утянет.
Залился тогда Иван горькими слезами. А старуха его научает:
— Не горюй зазря. Ты лучше здесь в камнях схоронись. Скоро птицы прилетят диковинные. Обратятся они в девиц-красавиц писанных, скинут сорочки свои на бережку и в воду пойдут. Их по счету всего двенадцать. Ты одиннадцать пропусти, а у двенадцатой сорочку тайком прибери. Сделается тебе от того счастье великое.
Птица-девица
Сделал Иван все, как старуха научила. Схоронился в камнях. Скоро птицы прилетели. Обратились в девиц-красавиц писанных, скинули сорочки и в воду. Тут-то он у двенадцатой сорочку и прибрал.
Много ль, мало ль времени проходит, повыходили девицы из воды, сорочки свои надели и обратно в небо. Только двенадцатая ищет-ищет, никак свою сорочку найти не может.
Говорит она тогда зычным голосом:
— Выдь-покажись, кто бы ни был ты!
Вышел Иван, но сорочку ей не отдает. Смотрит и на красоту ее надивиться не может. А девица ему:
— Отдай мне сорочку, я за то тебе перо свое подарю. Как придет к тебе нужда какая, ты перо то вверх подбросишь, я к тебе на помощь и приду.
Отдал ей Иван сорочку, взял перо и только за пазуху убрал, как вздыбилось море, вышел из него царь морской и Ивана с собой на дно утянул.
У Морского Царя
Пшеничное поле
Вот живет Иван- княжич на дне морском. И грустно ему, и тоскливо. Душа по дому болит, сердце в груди щемит. Раз вызывает его к себе царь морской и приказывает:
— Есть у меня пашня подводная. Да только не растет на ней ничего. Ты посмотри, Иван, покрутись и так, и эдак, но чтоб за ночь на той пашне пшено проросло. Не сделаешь этого — голова твоя с плеч полетит.
Загрустил Иван. Заплакал. Идет прочь от царя и с головой своею буйной прощается. Вдруг вспомнил про перо. Достал его, вверх подбросил. В тот же миг перед ним девица предстала.
Рассказал ей Иван про свою кручину.
— Не горюй, — говорит ему девица, — это еще не беда. Беда позже придет, не проморгаешь. Иди себе спокойно спать ложись.
Пошел Иван спать, а девица меж тем ножкой топнула, в ладоши хлопнула, налетела воронья стая. Говорит им девица:
— Вы летите, други мои удалые, други верные, принесите сюда колосья пшеничные, колосья спелые. Чтоб на целое поле хватило.
Разлетелись вороны по разным сторонам, по золотистым полям. Нанесли колосьев столько, что на целое морское дно хватило.
Утром едва морской царь поднялся, глядь в окно, а вокруг пшеница золотится, под водою покачивается.
Равнины косые, буерачные, да каменистые
Позвал царь Ивана. Похвалил:
— Вот, говорит, тебе еще одна задачка. Есть у меня равнины косые, буерачные, да каменистые. Хочу там вровень все разгладить. На ту работу тебе ночь даю. Чтоб к утру завтрашнему ни кочки, ни камушка там не осталось. Не справишься — голова твоя с плеч долой.
Загрустил Иван. Заплакал. Идет прочь от царя и с головой буйной прощается. На счастье, свое про перо вспомнил. Достал его, подбросил вверх. В тот же миг перед ним девица явилась.
Рассказал он девице о беде своей.
— Не горюй, — говорит она ему, — это еще не беда. Беда позже придет, не проморгаешь. Иди себе спокойно спать ложись.
Пошел Иван спать, а девица меж тем ножкой топнула, в ладоши хлопнула, приползли со всех концов гады морские, клешневатые да юркие.
Им она наказывает:
— Вы ползите, други мои удалые, други верные на равнины косые, буерачные, да каменистые. Разгладьте их, разровняйте, чтоб ни кочки, ни камушка там не осталось.
Поползли гады морские по разным сторонам, принялись равнины расчищать.
Встал утром царь, посмотрел в окно и глазам своим не поверил — там, где кось да кривь была, равнина гладкая стелется, точно блюдечко.
Враги невиданные, лютые и окаянные
Снова позвал царь Ивана. Похвалил:
— Вот тебе моя последняя задачка. Завелись в моем царстве-государстве враги невиданные, враги лютые и окаянные. Каждую ночь воду мутят, зелень ворошат, песок поднимают. Справишься с ними, щедро награжу тебя. Не справишься — голова с плеч.
Загрустил Иван. Заплакал. Идет прочь от царя и с головой своею буйной прощается. Вспомнил про перо, да только рукою махнул. Не поможет здесь красная девица.
Вот ночь настала. Сидит Иван на дне морском, врагов невиданных поджидает. Негадано — нежданно налетели вихри буйные, вихри шумные, бурливые. Стали по дну кружить и воду мутить, зелень ворошить, песок поднимать.
Вступился Иван с ними в схватку, да где там! Завертело его так, что ни вздохнуть, ни слово вымолвить. Выпало у него из-за пазухи перо и взмыло ввысь. Тот же час девица-птица перед ним и явилась:
— Что ж ты, — говорит, — меня раньше не позвал?
Топнула она ножкой, хлопнула в ладошки — настала на дне морском тишь да гладь.
— Это братья мои меньшие тешатся, — поясняет, — отцу нашему морскому назло шалят.
На другой день проснулся царь морской, выглянул в окошко — кругом тишина. Все чинно, мирно, вода прозрачная не мутная, песок на дне лежит, зелень сама собой зеленеется.
Позвал он Ивана и говорит:
— Выполнил ты все мои задания. За то выбирай себе жену любую из моих двенадцати дочерей.
Посмотрел Иван и выбрал ту, чьё перо под сердцем хранил.
А это оказалась Василиса Премудрая.
Побег
И стал Иван с Василисою жить-поживать на дне морском.
Вот год живут, другой живут. На третий закручинился Иван. Говорит Василисе:
— Сердце мое щемит, мать с отцом повидать охота.
Отвечает ему Василиса:
— Вот и беда пришла нежданная. Не пустит нас морской царь. Но, коли и впрямь невмоготу тебе, бежать нам надо.
Дождались они ночи и побежали со дна морского прочь. А в опочивальне своей Василиса Премудрая оставила заместо себя волосинку, ресничку и слёзку.
Вот утро настало. Пришли стражники. Окликают их. А волосинка отвечает:
— Спим мы ещё. Позже приходите.
Время прошло, снова стражники стучатся. Им ресничка отвечает:
— Спим, не мешайте. Позже зайдите.
В третий раз стражники приходят. Слёзка им отвечает:
— Не время еще вставать. Спать хотим.
Не поверили ей стражники. Вошли в опочивальню и увидели, что Василисы с Иваном уж и след простыл.
Погоня
Понеслись тогда за беглецами орды темные, полчища злобные. Захватить их хотят, да на дно морское утянуть.
Вот бегут молодые, чувствуют — мочи нету, скоро нагонят их.
Бросила тогда Василиса ленту шелковую позади себя. И разлилась на том месте река быстрая, вода шумная. Не проплыть, не перебраться на другой берег.
Долго ли, коротко ли, снова нагоняют их. Того и гляди схватят. Сняла тогда Василиса сережку рубиновую. Бросила ее позади себя. Тотчас костры разгорелись до небес. Не пройти, не проскочить сквозь них.
Время проходит, снова погоня близко. А тут уже и до царства-государства Ивана-княжича недалеко. Бросила Василиса туфельку расписную позади себя. И разрослась там трава густая, с цветами поднебесными. Век плутать, не выплутать.
Добрались они до дому родимого. Там уж и отец с матерью сына милого встречают, невестку привечают. И стали они все вместе жить поживать и добра наживать, за Василису Премудрую с Иваном чарки поднимать. И я там был, мед — пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.
Сказка Морской Царь и Василиса Премудрая текст в стихах
По далекой стороне,
По чужой Плохой земле.
Через степи ехал царь,
Стольной Руси государь.
Жаждой грудь его сковало,
Точно жало в горле стало,
Что ни охнуть, ни вздохнуть,
Хоть воды б глоток хлебнуть.
Но кругом одна равнина,
Сухо все, и все тоскливо.
Помереть не долог час,
Царь взмолился подбочась:
— Дай мне Боже, каплю влаги,
Чтоб в пути лютые враги,
Волки злые во степи,
Не глумились на кости.
Я ж завет готов поставить,
Что угодно и оставить
Хоть каменья, хоть сребро,
Мне сейчас уж все одно.
Лишь глоток сырой водицы,
Из-под самой бы землицы
На пути бы повстречать,
— Царь принялся причитать.
Глядь, посредь степи широкой,
Точно ворон одинокий
Старец высохший стоит
И в руках его горит,
Ярче всякого пожара,
Глиняной кувшин. Недаром
Царь молился горячо
Старца взял он за плечо.
— Эй отец, не дай погибнуть,
Жаждой горестною сгинуть!
Я за этот, за кувшин,
Злата дам тебе аршин.
Улыбнулся старец кротко:
— Злато что? Ведь век короткий
Ты мне, ратный государь,
Лучше слово твое дай:
Чтоб вернувшись от похода,
После тяжбы перехода,
Ты отдал мне то, о чем,
Так молился горячо.
Но чего еще не знаешь,
Дома не предполагаешь
Ты найти, пустяк или нет,
Дай сейчас же мне ответ.
Царь, не долго рассуждая,
Слово дал изнемогая,
И тотчас кувшин схватил,
Весь до капли осушил.
Быстро ль, долго ль время мчится.
Ворочается в столицу
Царь к единственной жене.
Увидав ее в окне
Во палаты расписные
Он влетает и впервые
Сына видит на руках,
С уст его слетает: «Ах…»
Тотчас понял он задумку,
Старца хитрого придумку.
Про дитятю он не знал.
Но молился и алкал.
Сына надо б потетешить,
Но себя никак утешить
Царь не может. Точно тень
Бродит он который день.
Год за годом пробежал
И царевич возмужал.
Надо б слово исполнять —
Отрочати отдавать.
Как-то раз перед походом,
Царь поехал мимоходом
В степь сырую, и с собой
Сына взял. Тому впервой
Удалая доля лиха,
Все в новинку. В степи тихо.
Только слышен звон подков
О сухой земли покров.
Вдруг глядят — средь дол пустынных
Старец в пепельных сединах,
Руки к всадникам простер,
Смотрит — глаз его остер.
Государь, едва ль приветлив,
Сердца стук почти замедлив
Душу сжал в комок сырой,
Сына просит он: — Постой.
Спешься. Путника приветствуй.
За меня ему ответствуй,
Я меж тем, на холм взойду
И тебя там подожду.
Пыль столбом стоит в долине.
А царевича в помине
Не видать. Как есть исчез.
Старец тот был сущий бес.
Меж своих его прозвали
Водяным. Одни печали
Людям добрым от него
Хуже Лиха самого.
Дом его в стоячих водах,
Омутах, лесных болотах,
Он в степи лишь промышлял
Жаждой люд мирской смирял…
Как спознал царевич младый,
О своей беде. Богатый
Откуп за себя давал
Водяного умолял
Отпустить его на волю,
Отвернуть сурову волю
Благодетеля отца,
Что пожертвовал агнца.
Но не слушал Окаянный.
Злою силой обуянный
День — деньскою отроча
Дом клянет свой сгоряча.
Много ль времени проходит,
В сад болотный он выходит.
Вправо — влево оглядясь
Чудо видит он крястясь.
Из-под зелени косматой,
Илистой и клочковатой
Дева юная видна,
Светлолика и бела.
Русы волосы играют,
В свете вод и прикрывают
Тела в блеске наготу,
Стало тут невмоготу
Уж царевичу. Глядеть бы
На нее да не робеть бы.
Только видит он — она
Пробудилась ото сна.
Белы руки встрепенула,
Птицей легкой обернулась.
И по мутным, по водам
Взмыла к дальним небесам.
Только блеск во тьме остался
Тут царевич и подался
К тем кустам, где видел он
Лик девицы молодой.
Перстень в иле затерялся,
Уж царевич не чурался.
Перстень тот забрал себе.
И сокрыл его в абе.
Ночь настала. Полночь близко.
Над болотом низко-низко
Туча темная штормит,
Воды мутит и волнит.
Вдруг царевича темница
Озарилась. Ясна птица
Залетела. Тот же час
Девой юной обратясь
Говорит она так складно,
Точно музыкой прохладной:
— Ты кольцо мое верни.
И за то меня проси
Все что хочешь. Помогу
Из темницы сберегу.
В отчий дом тебя отправлю,
От мучителя избавлю.
Но царевич нив какой
Сговор с ней нейдет. С тоской
Просит он: — Краса девица,
Чудная, ночная птица.
Лик мне твой дороже дня,
Не порадовать меня,
Материнскою заботой,
И отцовской позолотой.
Света век бы не видать,
А с тобой здесь коротать
Дни. Во тьме болот дремучих
Вязких, топких и тикучих…
Дева слушала едва,
Взгляд потупив. Опосля
Посмотрела так нежданно,
Яснооко и пространно:
— Так и быть. Коль ты без страха
За меня готов на плаху
Буйну голову сложить
И свет Божий позабыть
Я твоя. Владей же мудро.
Глядь — уже настало утро.
Взявшись за руки они
Прочь из топи побрели.
Между тем, спознав пропажу
Водяной отправил стражу
Беглецов назад вернуть —
И в тюрьме глухой замкнуть.
Ох как зол он был! Недаром,
Ведь в груди его пожаром
Сердце мерзкое печет
К деве той его влечет!
Думу он свою лелеял,
Много зла в миру посеял
Чтоб красавицу влюбить
На себе ее женить.
Оттого он в мутных водах,
День за днем и год за годом,
Под покровом темноты
Охранял свои мечты.
И надеялся — однажды,
Утолить глухую жажду.
Ту которой он и сам
Люд томил, то тут, то там.
А царевич и девица,
С позволенья — чудо-птица,
По степи сырой бегут,
И вот-вот не упадут.
Сил уж нет, а стража близко.
Сердце стонет. Туча низко
Пронеслась над головой
И укрыла их собой.
Мимо стражники промчали.
Их никак не распознали.
Туча названная та,
Деве-птице как сестра.
Снова в путь. Уж силы нету
Стража близко. Тут примету
Увидали в небесах.
Спешились на всех порах
Стражники. И задрожали
Звезды с неба вдруг упали.
Звездопад, огней каскад
В землю мчится наугад.
Братец той девицы-птицы.
Буйный ветер в землю мчится.
Отвести беду от ней.
Погубить врагов верней.
Уж до дома близко-близко.
Но погони слышно визги.
Беглецов грозят нагнать.
Водяному передать.
Тут негадано нежданно
Посреди долов туманных
Вырастает царь-отец
В ратной битве удалец.
Со своей дружиной знатной,
Он мечом рубит булатным
Стражу злую на куски,
А царевича в тиски
Он объятий заключает.
Со слезами умоляет
Война старого простить
И обиду отпустить.
А потом с младой невестой,
Да запомнив мира место
Воротились в град стольной
От разлуки затяжной.
Та девица-молодица,
С позволения царицы
И царя наречена
Василисою была.
А молва ее прозвала
Мудрой девой и слагала
Были чудные о ней.
Каждая другой складней.
Сказка Водяной Царь и Василиса Премудрая очень наглядно раскрывает образ женского начала в русской культуре. Красота сочетается с мудростью, смекалкой, живостью ума и чувством собственного достоинства. Сказка про Василису Премудрую и Морского Царя — один из тех редких сюжетов, где главная героиня при всей своей видимой силе, проявляет еще и слабость. Она не скрывает своего страха перед отцом, но при этом находит способы противостоять ему.
Читать также:
