Рассказы про каникулы и лето

Тяжелое детство

Вот какая она

Вечер. В окнах домов напротив давно зажгли свет. У нас одна только тусклая лампочка. Слышно, как дерутся внизу неспокойные соседи. Это уже само собой разумеющийся факт. Специфическая черта, из-за которой не продать квартиру даже при большом желании. Пьем с бабушкой на кухне чай. Кружка за кружкой. Тоже самое, что наесться арбуза перед сном…

После чая идем в маленькую темную комнатку без окон (жертва сталинской планировки). Здесь мое временное пристанище, вроде детской. Хотя ощущение того, что к бабушке в гости приехала внучка, складывается сразу, как только вы переступаете порог квартиры. Как ни старайся, ни раскладывай все по полочкам - с десяток вещиц обнаружатся в самых неожиданных местах.

Бабушка ложится рядом со мной на скрипучую железную кровать с сеткой. Она, грозиться уйти сразу после того, как я усну. Иначе у нее как обычно занемеет бок, и рука, и может, нога. Потому что сплю я ничуть не лучше нашей собаки. Она крутится-вертится всю ночь, засыпает на своем коврике в коридоре, а просыпается, непременно, у холодильника. Но я нарочно стараюсь не спать как можно дольше. Мечтаю усыпить бабушку первой.

Вообще, знаете, бабуля у меня мировая. Она не из тех тихонь, что сидят себе в платочках и вяжут долгими длинными вечерами под просмотр любимого сериала. Нет, моя бабуля по утрам на пробежки ходит, модные книжки читает, и за словом в карман никогда не полезет. Даже теперь, когда в ее длинной хлопковой ночной сорочке и карманов-то нет.

Прошу ее, - бабушка, ну расскажи мне пожалуйста сказочку!
А она мне, - ага! Как дед насрал (простите покорно за жаргон) в колясочку, и поставил в уголок, чтоб никто не уволок.

И так до бесконечности, на каждую последующую просьбу. Пока я не обижусь. Тогда уж она смилостивиться и начнет рассказывать, что-нибудь эдакое.

Нескучно

Дело было в самый разгар лета. К бабушке приехал еще один внучок, мой младший брат Андрейка. Ему тогда четыре года только исполнилось. Но у мальчишек ведь и в столь юные годы сила богатырская водится, как известно. Так что, хоть я и была старше, играли мы с Андрейкой всегда на равных. И ссорились тоже на равных. Бабушка меня еще увещевала, мол, ты ж смотри, он маленький!

- Чего?! – обиженно переспрашивала я, - какой там маленький! Да ты посмотри на него, амбал настоящий! (самое смешное, что мне, восьмилетней школьнице, и в самом деле так казалось; как есть - амбал).

И жила в бабушкином доме моя подружка Ленка. Я в другой раз расскажу, как мы с ней бутылки на мусорках собирали и сдавали потом, чтобы себе тетрадки Руки Вверх купить. Нам с ней вдвоем скучать никогда не приходилось.

Представьте – лето, жара страшенная. Гулять нас малолетних отпускают не дальше двора, угрожая, в случае неповиновения, всеми страшными карами. А во дворе – две горки, турники да вертушка ржавая. Скукотища!
И вот, на счастье, набралось у нас с Ленкой на двоих целых три рубля. Богатство не то, чтоб очень великое, но и не малое.

Пломбир в стаканчике стоил тогда один рубль двадцать копеек. Для двоих – два сорок. А тут, аж целых три! То есть, шестьдесят копеек в остатке. Что на них купишь?

Мы, признаться, думали очень долго. Перебирали вдумчиво подходящие варианты. И в итоге, съев мороженное постановили – купить в аптеке два напальчника.

Но, с одних напальчников толку мало. Пришлось зайти домой, и, под предлогом нечеловеческой жажды, взять на прогулку по бутылке воды.

Оказавшись на безопасном расстоянии от квартир, мы отвинтили со своих бутылок крышки, нацепили на горлышки напальчники и прогрызли в них маленькие дырочки.

Угадываете задумку?

После этого, мы вышли из подъезда, обошли дом кругом и затаились в ближайших кустах. Куща здесь тогда еще была, и в самом деле непролазная (не то, что теперь). С этой позиции отлично просматривались две лавочки, на которых любили коротать жару местные бабульки. К началу нашей осады там как раз заседало человек пять – шесть. Отличная мишень!

Мы легли на животы, подложив для наклона под свои бутылки кирпичи. Как самые настоящие пулеметчицы. Хотели разыграть на «цу-е-фа» (камень, ножницы, бумага), кому стрелять первой, а потом подумали и решили идти на риск одновременно. Каждая выбрала себе достойную цель: я бабульку в красном платке в горошек, Ленка – с сиреневым ободком на голове.

На раз, два, три мы выстрелили. Увы, наши попытки не увенчались успехом. Расстояние оказалось слишком большим. Пришлось подползти еще ближе и предпринять новую диверсию. Результат тот же. Тогда мы, обнаглев вконец, решили просто пройти мимо бабулек, скрестивши руки на груди и, так незаметно (!) окатить их водой.

Мы стали чинно прогуливаться мимо них по дорожке, предварительно поздоровавшись (все же друг дружку знали). И дождавшись, когда мишени отвернутся в противоположную сторону, по команде «выстрелили»… То есть, пульнули тоненькими струйками воды в толпу.

Нет, ну знаете, если уж совсем откровенно, то затея эта была не такой уж и плохой. Вот представьте, скажем вы старенькая бабулька, потеете от летнего зноя, хотите пить, и на море, может, тоже хотите. Но за водой домой идти далеко – ноги больные. А на море, вы, положим, вообще никогда в жизни не были. Разве не приятно получить струю освежающей, еще даже не успевшей нагреться на солнышке водички в лицо?

К сожалению, бабули нашей инициативы не оценили. Они стали громко–прегромко орать на всю улицу. Откуда ни возьмись появилась противная тетка из первого подъезда и тоже стала орать. Но ее мы уже не слышали, потому что скрылись за углом дома и решили переждать бурю в квартире у моей бабушки.

К тому же...

Когда мы пришли, Андрейка уже не спал, так что можно было скоротать время с ним. Отвлечься, так сказать, от стресса. Бабушка пекла на кухне пирожки, а мы пошли в зал, и тут на большом шершавом ковре, стали играть в рыбака и рыбку. Не знаете, как это? Сейчас поясню.

Мы с Ленкой два рыбака, точнее рыбачки. Андрейка – рыбка, которая все время ускользает из сетей. Ему, между прочим, игра эта очень сильно нравилась. Можно было вволю наораться, «уплывая» от нас по паласу и скрываясь меж камней – кресел.

Наступил особенный момент, когда, уловчившись, мы все-таки поймали его и начали тащить «на берег», то есть на диван. Но он – рыбка сильная (я же говорила, что амбал). Вырывается и орет, орет и вырывается…

Вероятно, уставшая от этого истошного вопля, в комнату входит бабушка и тоже начинает орать, чтобы мы его отпустили. Но, сами знаете, когда очень весело, так сразу остановиться не просто. Даже телефонный звонок не приводит нас в чувства. Бабушка летит в прихожую, снимает трубку с аппарата и пытается в этой какофонии звуков различить, с кем говорит. Но ей это не удается. Она извиняется, неизвестно перед кем, просит, чтоб перезвонили и, положив трубку возвращается обратно в зал.

К этому моменту Андрейка уже орет и всхлипывает. И только теперь мы замечаем, что счесали ему всю спину о грубый палас. Пока эта неугомонная рыбка извивалась, маечка на спине задралась и, от соприкосновения с жесткой поверхностью, да при том на большой скорости, потихоньку превратилась в ссадины, а из ссадин в раны.

Ох и досталось же нам! Конечно, Андрейку было жалко. Но чего он тогда играл с нами, если такой неженка? Самому ж интересно сперва было.
Во время бабушкиного пламенного монолога, в процессе которого, она не выпускала свой резиновый тапочек из рук, Ленка как-то быстренько ретировалась. Так что под расправу попала я одна. Но не сразу. Сперва в очередной раз зазвонил телефон. И угадайте, кто бы это мог быть?! Ну конечно, противная тетка из первого подъезда! Ленкину маму она не знала. Зато знала мою бабушку.

Пока я наблюдала за тем, как бабушкины пальцы все крепче сжимали резиновый тапок и со страшным, даже зловещим спокойствием выслушивали каждое слово, сказанное противной теткой, а Андрейка всхлипывал и потирал ушибленные места, раздался звонок в дверь. Мне очень хотелось реабилитироваться, поэтому я кинулась открывать. Очень даже зря…
На пороге стояли бабулька в красном платке в горошек, бабулька в сиреневом ободке и еще человек пять.

Трагическая развязка

Думаете, на том и конец истории? Меня отлупили резиновым тапком и отлучили от улицы? Как бы не так! Врагу не сдается наш гордый варяг!

Едва завидев всю эту делегацию в дверях и почуяв запах жаренного, я побежала к бабушке в спальню. Инстинкт самосохранения, как известно, безотказно срабатывает в самые критические моменты. Бабушкина с дедушкиной комната была единственной во всей квартире, где дверь замыкалась с обратной стороны. Причем, довольно легко.

Пока бабуля разбиралась с обиженными и угнетенными, я приняла все меры для того, чтобы по возможности вечно, удерживать осаду в своем укрытии. Мало того, что дверь заперла, так еще зачем-то в шкаф спряталась, изрядно помяв все сложенные в идеальные стопочки вещи.

Как только дверь за делегацией закрылась, бабуля пулей подлетела к спальне и со словами «открывай, а то хуже будет», принялась ломиться внутрь.

Дорогие взрослые, запомните пожалуйста простую истину – вариант типа «может быть еще хуже», для осужденного, приговоренного к казни, через побиение тапком не срабатывает.

Разумеется, дверь я так и не открыла.

Потом с работы пришел дедушка. И тоже стал ломиться в спальню. Мне уже хотелось есть, и в туалет, и вообще было очень обидно, что Ленка в эту самую минуту преспокойно занимается своими делами, а я отдуваюсь за нас обоих.

Но, между прочим, не даром говорят, время лечит. Когда в половине восьмого вечера дедушка выкрутил с мясом дверной замок, бабуля уже не так сильно переживала. И даже ужином меня накормила, потому что все, даже самые крутые на расправу бабушки, ни за что не упустят возможности подкормить своих внучков. Но вот от гулянок отстранила аж на целую неделю!

Эх, тяжелое у меня было детство. Как вспомню, так сразу слеза по щеке катится…

Читать также:

Семкина радость

Вот у вас, взрослых, есть мечты? Конечно, без сомнения! Каждый о чем-то мечтает. Кто-то о машине, квартире, летнем отдыхе, новом платье. А задумывались ли вы, о чем мечтают ваши дети? Игрушки – не в счет. Потому что, даже самый избалованный и капризный малыш, всегда лелеет в душе какую-то великую, огромную как небо, мечту.

Знаю одного дедушку, старенького – престаренького, который, когда был маленьким, слезно просил у родителей собаку. Он тогда думал, что, если бы ему вдруг подарили хоть самого плешивенького щеночка, весь его мир перевернулся бы с ног на голову. Он бы и учиться в школе лучше стал, и по дому всегда-всегда помогал бы родителям, и еще много чего хорошего мог бы сделать…

Но щеночка ему так и не подарили. Столько лет прошло, а дедушка продолжает грустить об этом. Уже сто раз бы сам себе купил, когда взрослым стал. Но нет. Все, ведь, гораздо сложнее в жизни устроено…

I.

Из-за шершавого низкого пня, высунув вперед свою рогатую пучеглазую голову, показался черный садовый жук. Скрестив тонкие передние лапки, он будто бы потер ими друг о друга и принялся зигзагообразно карабкаться вверх по бороздочке, ближе к свету и теплу. Однако, его намерениям так и не удалось сбыться. Пролетавшая мимо сойка подхватила его своим коротким, но очень цепким клювом, перекусила и полетела дальше вглубь леса.

Маленький Семка, лежавший на пузе и наблюдавший эту картину, задравши босые немытые пятки выше головы, быстро вскочил и стремглав бросился к дому, больно царапая ноги о травинки и веточки, попадавшиеся ему на пути. Вбежав в летнюю кухню, он застал бабулю в переднике перед шкварчащей сковородой.

По кухне разносился такой ароматный запах, что у Семки тут же заурчало в животе, и он сперва даже забыл зачем прибегал. Но вскоре вспомнив, принялся трясти старушку за рукав и живо описывать увиденное. Она конечно, удивлялась, охала и широко раскрывала глаза.

Через мгновение за окном послышалось бряцанье железной калитки. Это вернулся с работы дядя Толя, который временно квартировал у бабушки. Всего за две тысячи рублей она позволяла ему жить в своей летней кухне, а так как холодильник и все остальные продукты хранились здесь же, выходило, что он еще и питался с бабушкиного стола.

Семке он как-то не особенно нравился. Вечно сердитый, насупленный, никогда и слова доброго не скажет. И хоть бы, когда бабушке помог продуктов принести или починить что! Ни в жизнь. Зато неизменно садился за стол и каждый раз с прашивал «Что у нас на обед», будто это была его собственная, а не Семкина бабушка.

Вот и теперь, он почему-то прибежал с работы поесть вместо того, чтобы взять с собой бутерброд или купить пакет кефира с булочкой. Старушка живехонько поднесла ему тарелку борща с большой алюминиевой ложкой, поставила посреди стола корзиночку с серым колхозным хлебом и стакан чая. Семка тоже был страшно голодный, но ему совсем не хотелось есть рядом с дядей Толей, так что он просто стоял в углу, подпирая спиной старый деревянный наличник, смотрел задумчиво на дырку в полу возле печки и по совместительству ковырялся указательным пальцем в носу.

Важно и неторопливо дядя Толя доел борщ, умяв при этом целиком, поставленную перед ним корзину хлеба и вопрошающе уставился на старушку, даже не притронувшись к чаю. Бабушка засуетилась:
— Ой, миленький, я еще котлетки не успела прожарить. Может подождешь? Уже скоро.

Не произнеся ни слова в ответ, дядя Толя принялся сёрпая прихлебывать чай, а когда осушил весь стакан, встал из-за стола. Оставив всю грязную посуду, он вышел из кухни и через мгновение Семка услышал, как за окном брякнула калитка. Составив в раковину грязную посуду, оставшуюся после дяди Толи, мальчик сам нарезал себе хлеба и подошел с тарелкой к бабушке, которая как раз загораживала собой большую кастрюлю с борщом.

— Бабуль, а почему ты не выгонишь этого дядьку? Он к тебе пожить въехал всего на пару месяцев, а живет уже целый год. И ведет себя как барин!

Бабушка подняла на него свои усталые добрые глаза:
— Ты еще очень мал, мой дорогой. Многого можешь и не понять.
— Да что тут понимать! — возмутился внучок. – Мне просто, ух как не нравится этот дядька! Вот я, когда вырасту, приеду к тебе опять на лето, и если он все еще будет жить здесь, я скажу ему «Ты или убирайся, или я тебя побью».
Бабушка рассмеялась, — Ну, ты сначала вырасти, а потом посмотрим.

II.

Вечером дядя Толя вернулся с работы злой и сильно выпивший. Так частенько бывало и бабушка старалась закрывать дверь своего дома еще до того, как на дворе слышалось угрюмое и злое бормотание ее нелюдимого соседа. Вот так и в этот раз. Кажется, она по одним его шагам научилась определять, стоит ли запираться.

Дядя Толя по привычке принялся тарабанить в дверь дома кулаком и орать, чтобы ему открыли подвал, где у бабушки хранилась двухлитровая банка спирта. Семка не выдержал и открыв форточку, высунулся оттуда по пояс и заорал во весь дух, чтобы дядька убирался туда откуда пришел. Тот, конечно, его заметил и шатаясь направился к окну. А Семка, было дернулся назад да зацепился маечкой за гвоздик. Пока сообразил, что к чему, сильные и костлявые словно иглы пальцы уже потянули его на улицу. Семка истошно заорал.

На крик прибежала бабушка и только руками всплеснула. В доме было темно, так что старушка долго металась из стороны в сторону в поисках своих очков. А подбежав к двери, отчего-то сразу не смогла отпереть засов и повернуть ключ, который предательски отказывался вертеться в нужную сторону.

В общем, выбежала она на улицу, без обуви в домашних носках и широкой ночной сорочке и видит такую картину: сидит дядя Толя на земле, прижал к себе с силой Семку и слезы льет, горькие. А Семка перепугался от того, что его в форточку вытянули, не шевелится, только глазами непонимающе шлепает. Старушка подошла к ним, присела рядышком на бревнышко и гладит дядю Толю по голове:

– Ну-ну, — говорит, — чего уж теперь плакать.
Семка выбрался наконец из цепких объятий, отскочил в сторону и смотрит сердито то на бабушку, то на дядю Толю. А тот поднял глаза и тихо так, неразборчиво говорит:
— А ты думаешь дядьками такими сразу рождаются? И у меня когда-то сынок был. Да только нет его теперь, — и снова заплакал как ребенок.

Семке почему-то стало его жалко. И страшно уже совсем не было. Он подошел к дяде Толе, и забрался под его тяжелую костлявую руку. Так и сидели долго и молча.

III.

И стали после этого дня Семка с дядей Толей лучшими друзьями. Разговорчивее дядя, конечно, не стал. Все-таки склад человека, один раз формируется. Но зато по части затей каких – червяков для рыбалки накопать или к машинке колесо отломанное привинтить, тут дядя Толя помогать ему стал. И бабушке тоже. Сначала крышу в кухне починил. Самому же спать неприятно. Как дождь идет, так капает с трех сторон. Потом и порог старый подлатал. Словом, время пронеслось незаметно.

А в конце июля приехала мама. У нее на работе отпуск начался. Семка по ней очень соскучился. Мама хотела его на море увезти, но он уговорил ее у бабушки остаться. Зачем, если и здесь пруд есть, ничуть не хуже, чем какое-то там море.
По выходным Семка всегда звал с собой купаться и дядю Толю. А тот никак не соглашался. Да и мама его побаивалась. А один раз бабушкина собака Жулька порвала цепь и убежала. Все, конечно, отправились ее искать. До поздней ночи по полям окрестным ходили, дом-то на самой окраине села стоял. Нашли все-таки. Вернулись усталые, но веселые. Сели в летней кухне чай пить. И после этого дня мама стала с дядей Толей разговаривать. Улыбалась, доброго дня желала. Да и у него, тоже вроде как лицо просветлело.

Вот останавливает он один раз Семку вечером и спрашивает: — А скажи-ка, где твой папка?

А Семка только глаза опускает. Что он скажет если не видел его ни разу в жизни. И хоть бы фотография одна сохранилась. То говорят – летчик, то космонавт. А он уже не маленький, знает, что это совсем разные профессии.
— А хочешь, — говорит дядя Толя, — я буду твоим папой?

Семка посмотрел на него и как бросится на шею:
– Папа! — кричит, — Папа! Я с того самого дня, как ты меня в форточку вытащил, так и подумал, что наверное это ты, просто говорить тебе почему-то нельзя пока!

Растрогался дядя Толя, прижал к себе мальчика. А утром долго и тихо о чем-то разговаривал с мамой в летней кухне. Семку к разговору не допустили. Только когда дверь отворилась, мальчик увидел на крыльце маму с красными от слез глазами.

Когда закончилось лето, мама уехала обратно в город. Но совсем ненадолго. Решила какие-то проблемы на работе и сразу вернулась. Сказала, что теперь они будут жить здесь все вместе.

Читать также:

У бабушки

Дело было в Татарстане. Знаете, какая там природа летом? Это вам не наши Южнорусские степи! Кругом леса, грибы да ягоды. И где-то внизу, змейкой вьется железная дорога. Правда, поезда по ней все больше не ходят, а стоят одни только отцепленные вагоны. Посмотришь с пригорка, на месте родименькие. Будто приросли, вписались, так сказать, в ландшафт. И хотя это совсем не пассажирские вагоны, а так контейнеры, все равно можно помечтать о дальних странствиях.

Однажды мы чуть не домечтались… Спустились вниз, залезли на подножку поезда и стали играть в машинистов. А состав возьми, да и тронься. Еле спрыгнули.

Мама больше всего боялась, чтобы мы под поездом не оказались. Но мы все равно иногда играли под вагонами. А что было делать, если кроме горстки деревянных домиков да одной единственной баньки, ничегошеньки интересного в этой деревне и не было. Здесь вообще летом только городские обитали. А на зиму запирали хатки и возвращались к привычной жизни.

Меня с сестрой каждое лето командировали сюда для поправки здоровья. Мы правда, пока не повзрослели, так до конца и не поняли, в чем именно это здоровье заключалось? Толи в сбитых многократно коленях, толи в немытых ягодах, от которых постоянно пучило, толи в обгрызенных ногтях из-под которых комьями вылетала застарелая грязь?

Ну, может, с грязью я слегка переборщила. Не такая уж она и застарелая была. Раз в неделю наступала наша очередь идти в баню. Там мы приобретали кристальную чистоту, которой хватало минут на пятнадцать – двадцать. А потом все возвращалось на круги своя. Нам такой ритуал приходился по душе, поскольку всю остальную неделю перед сном, полагалось мыть только ноги, в большом общем тазу. И иногда можно было пропустить чистку зубов, сославшись на крайнюю усталость.

Обычно, после такого распорядка, мы долго и нудно привыкали обратно к городской жизни. Мама, в отличие от бабушки, придерживалась иных взглядов, и заставляла нас купаться перед сном каждый день. Ее не интересовало, что в далекие-далекие годы, когда центрального водопровода в некоторых городах и весях еще не существовало, люди (и даже дети) мылись очень редко. И при этом, как говорит бабушка, болели гораздо реже. Вероятно, это-то и называется конфликтом поколений.

Апрелька

Вспоминаю сейчас то время и думаю – ну как можно было находить столько интересных и волнительных занятий на маленьком, отделенном от остального мира, уголке Земного шара? Одна только безрогая корова, приковывала наше внимание ежедневно на добрых два – три часа. Уже не помню, что там за история приключилась с ее рогами. Но, в любом случае, отсутствие такого опасного средства защиты, делало ее постоянным объектом наших посягательств. Звали корову Апрелькой. Сокращенно тетя Шура величала ее Апой.

Наверное, мы уж слишком перегнули палку, со своими ласками, особенно после того, как чуть не накрасили Апрельке старым лаком для ногтей копытца. После этого тетя Шура рассказала нам страшную историю о червяках, которые живут у коров на шерсти и при удобном случае перебираются в живот к человеку. А потом… Брр! Даже вспоминать страшно. Короче, животное мы оставили в покое. Но, поскольку лак все равно оставался, душа требовала активности.

С неимоверными усилиями (и не без травм), все пять курочек, другой нашей соседки Алевтины Васильевны, которые, также, как и Апрелька находились в свободном доступе, побывали на приеме у специалистов по красоте. Тогда мы еще не знали, как точно они называются. На утро, когда Алевтина Васильевна, как обычно пошла в курятник за яйцами, ее чуть кондрашка не разбила.

Козы

С противоположной стороны деревни, обращенной к лесу, паслись старые козы. Бабушка Люба была чуть ли не единственной постоянной жительницей этого убогого поселения. Ее дети жили в Альметьевске, и приезжали к ней почти каждые выходные. Уговаривали перебраться в город. Но пока живы были козы, у бабушки находился неопровержимый аргумент в свою защиту. «Ну куда я скотинку дену?».

Сейчас мне даже вспоминается, как будто я однажды услышала странный зловещий разговор. Бабушка Люба с моей бабушкой разрабатывали план по подмене коз, которые в любой момент могли отойти в мир иной. Впрочем, в то, что моя бабушка могла стать участником преступного заговора, верится с трудом. Это могло быть всего лишь плодом разбушевавшегося детского воображения.

Нас всегда очень беспокоил тот факт, что из леса, возле которого большую часть дня паслись козы, могли появиться волки. Тем более, что по рассказам местных, подобное нередко случалось в прошлые годы. Как бабушка Люба могла так беспечно рисковать жизнью несчастных животных, мы никак не могли взять в толк. И потому, считали своим долгом, посвятить некоторую часть ежедневного досуга охране коз. Вооружившись увесистыми дубинками, мы подобно солдатам, маршировали на опушке леса, в надежде хоть однажды пустить в ход свою доблесть. Увы, случая так и не представилось.

Пчелы

Как-то раз, перед самым маминым приездом, бабушка решила искупать нас в бане. Внепланово. Наверное, чтобы представить в наилучшем виде. На дворе стояли последние дни августа. Маму, против обычного, задержали на работе на целых семь дней. Так что теперь, времени перед школой у нас оставалось катастрофически мало. А еще нужно было купить новые рюкзаки, и блузочки с юбками. Из старых вещей мы конечно же сильно выросли.

Намывшись в бане и освободившись от почти проросшего в волосах репейника, мы вышли на улицу. Раскрасневшиеся, с повязанными на головах полотенцами и в дедовых байковых рубашках, закрывавших наши тощие стесанные коленки. Сестра держала в руках шампунь, мыльницу и мочалку с жёсткой щетиной. Я – один только термос с остатками чая из чабреца. Пока бабушка закрывала дверь в баню на засов (замки здесь не практиковались), мимо нас пролетело несколько больших, нет, аномально больших пчел. Они благополучно спикировали на ближайшую цветочную лужайку и, само собой, целиком завладели нашим вниманием. Очень захотелось поймать одну такую пчелку и увести с собой в город. Ее можно посадить в баночку, кормить, даже выгуливать. И в школу можно принести. Тем более, что на природоведении, учительница рассказывала, как некоторые держат дома муравейники.

За неимением иных подручных средств, мы решили использовать мыльницу. Сестра вытащила из коробочки размякшее мыло, а я, вооружившись этим нехитрым приспособлением пошла в атаку. Вот уже моя рука с мыльницей наготове приблизилась на максимально допустимое расстояние к пчелам. Еще секунда и выбранный объект вместе с цветком окажется в западне. Вот-вот, совсем чуточку… И тут пчелы заметили меня и отлетели в сторону. А потом, отчего-то быстро сменили направление и полетели прямо мне в лицо!

Я замотала руками и, выронив мыльницу с громкими криками помчалась по дороге. Бабушка с сестрой что-то кричали мне в след. Но слов невозможно было разобрать. На выходе из огорода, в котором стояла баня, у маленькой калиточки, которая, как назло, не желала открываться с первого раза, пчелы настигли меня. Радует только то, что, руководствуясь одним им известным кодексом чести, они не стали кусать меня все разом. Лишь одна из них больно – пребольно цапнула за макушку. Но ощущение было такое, словно кто-то с силой долбанул меня палкой по голове. От боли потемнело в глазах.

Вскоре подбежали бабушка с сестрой.
— Ну зачем ты бежала?! – ругалась бабулечка. – Мы же тебе кричали!
— Я от пчел спасалась! – слезы градом катились из моих глаз. Боль была сильной, но обида – сильнее.
— От каких пчел?! – сокрушалась бабушка. – Тоже мне, городские. Это же шершни!
— И разница? – сестра с интересом смотрела на бабушку. – Это что, смертельно?
— Не смертельно. Но больно.

В подтверждение я сокрушенно закивала головой.

Мама должна была приехать только к утру, так что остаток дня мне, как пострадавшей, полагался королевский уход. Банка малинового и вишневого варенья с чаем, никакого борща и возлежание у бабулечки на коленях под книжку «Алиса в стране чудес». Красота.

Мама

Наутро меня разбудили голоса из кухни. Спали мы с сестрой на железной пружинистой кровати, валетом. При каждом неосторожном движении, кровать начинала ходить ходуном. Так что, если просыпалась одна из нас, и тем более пыталась слезть на пол, вторая тоже невольно оказывалась разбуженной.
Мне очень хотелось встретить маму первой, и хоть ненадолго единолично завладеть ее вниманием. Поэтому, делая медленные медузоподобные движения, я спустила на пол сначала одну ногу. Подождала немного. Спустила следом вторую. Сестра монотонно сопела. Тогда я сделала усилие, и как можно осторожнее, сползла всем корпусом на дощатый некрашеный пол и на цыпочках пошла в кухню.

Когда я показалась в дверях, мама с бабушкой сидели за столом. Они повернули свои головы в мою сторону и… Вместо выражения радости и безграничного счастья, я увидела на их лицах ужас! Мне стало не по себе.

— Мам, ты что не рада меня видеть? – я чуть не плакала.
Мама смотрела то на меня, то на бабушку, не произнося ни слова. А у бабушки в добавок ко всему, нервно дергался глаз.

Я подошла и отчаянно уткнулась в мамину кофту. И только теперь почувствовала нечто необычное. Я почти не ощущала прикосновения маминой шелковой кофточки на своей коже. Словно, у меня на голове была надета маска или шлем.

Мама осторожно взяла меня за щеки и развернула к окну.
— Мама! Это что? – тихо спросила она у бабулечки.
— Не знаю, — почти шепотом ответила та. – Может шершень.
Раздираемая любопытством, я тут же подошла к блестящему металлическому чайнику. Нет, такого просто не могло быть!

Я побежала в сени, где у двери на гвоздике висело ручное зеркальце. Сквозь маленький круглый глазок на меня смотрело чудовище. Или, скорее, поросенок. Лицо превратилось в один большой круглый шарик. Щеки опухли так, что казалось, еще немного и нос затеряется в их глубоких сугробах. А глаза… Они исчезли! Вместо моих глаз на лице остались две узкие азиатские щелочки, окаймленные по контуры синими бликами.

Я вернулась в кухню. Наверное, бабушка с мамой уже успели о чем-то быстро переговорить, потому что лица их больше не отражали первозданного животного ужаса. Выглядели они вполне спокойно.
— Ничего, — сказала мама, — сейчас спросим у кого-нибудь таблетку супрастина. Это, скорее всего, аллергическая реакция на укус. И к вечеру все пройдет. Куда там тебя укусили?
Я скорбно указала на затылок.
Мама посмотрела на бабушку и развела руками, — Ну, нервные окончания. Что ж, голова дело такое…

Однако, симптомы мои не прошли не только к вечеру, но даже к следующему утру. Возвращались мы домой самолетом через Казань. Пассажиры в аэропорту смотрели на меня, как на диковинного зверя. Наверное, думали, что я родилась с такими дефектами…

В родном городе мама отвела меня к врачу. Худшие опасения подтвердились. Требовалось время, чтобы симптомы от укуса шершня прошли. Доктор говорил, что скорее всего, задеты какие-то там окончания. А значит, самое лучшее, не принимать медикаменты, а ждать естественного восстановления.

Надо отдать должное, за все время моих горестей, сестра ни разу по позволяла себе отпускать шутки в мой адрес. Даже когда первого сентября я пошла в школу нарядная, как полагается, с букетом цветов … и выражением Фунтика на лице.

Ох, какое же это было тяжелое время! Я бы с радостью, перетерпела свой недуг в одиночестве, в запертой комнате. Жаль, мама придерживалась иного мнения.
Прошло уже много лет с тех пор. Но я до сих пор не люблю пчел. И ос. И шершней. Хотя, если честно, как истинный городской житель, я так и не научилась нормально отличать одних от других.

Читать также:

Про какашки

И пусть вас не смущает название рассказа, ибо каждое слово здесь – сущая правда. История эта произошла в одном крошечном промышленном поселке на юге России в Советские годы. Поселок этот стоит и по сей день, правда промышленность слегка захирела. Но зато какие веселые и добродушные люди расхаживают по его маленьким улочкам! Купаются в озере, на дне которого стоит, словно мифическая Атлантида затопленный по воле сильных мира сего поселок, с саманными хатками. Ловят рыбу и еще много чего делают, потому что зимы у нас теплые, а лета, вообще, испепеляющие.

Человек, от лица которого я буду излагать эту повесть, не очень молод, но, однако ж и не стар. Детство его, как и у всех обыкновенных советских мальчиков и девочек, проходило в целом беззаботно, а иногда так задорно, что хотелось толи плакать, толи смеяться. Вот вы сейчас прочтете и сами поймете все.
***

Мы тогда учились в четвертом классе. Я и мой друг Алексей. Друзья, что называется не разлей вода. И всегда нас на подвиги тянуло. Помню как-то сидим у него на балконе пятого этажа и мальчишек соседских пульками из пистолетов обстреливаем, а они нас. Но их больше было, так что мы стали самодельными бомбами в них бросать. На самом деле это конечно были ненастоящие бомбы, а все что под руку попадалось — яйца, помидоры, картошка. Что и говорить, веселое время…

Училась тогда в нашем классе одна девочка, Ирка. И почему-то, она нам с Алексеем обоим нравилась. Как-то раз решили мы к Ирке в гости наведаться. Пришли, позвонили в дверь, а она такая серьезная нас встретила и сказала, чтоб мы уходили. Да еще и дверь со всей силы закрыла. Рассудив логически, мы решили, что раз она так сильно дверью хлопнула, то родителей ее точно дома нет. И захотели ее разыграть. Ну, думаем, залезем сейчас к ней на балкон (а квартира на первом этаже была), пройдем в комнату, достанем чашки и сядем на диван. Она зайдет, увидит нас и удивленно скажет «А вы тут что делаете?«, а мы невозмутимо ответим, что чай пьем. Тогда мы еще не знали, что дверь у Ирки так громко захлопнулась потому что сквозняк был, и что ее папа на кухне в это самое время газету читал.

Подгоняемые своими озорными мыслями, мы оббежали дом с обратной стороны и стали на балкон карабкаться. Но так как оба ростом были невысоки, у нас ничего не получалось. В это время мимо проходил наш товарищ Колян. Он учился на год старше и был в добавок на голову выше нас обоих. Мы рассказали ему свою задумку и попросили подтолкнуть нас — сначала меня, потом Алексея. Коляну затея очень понравилась и он нас живо подтолкнул.

Оказавшись на Иркином балконе, мы открыли дверь и вошли в зал. Я на цыпочках прокрался в коридор чтобы посмотреть где Ирка и тут услышал шелест газеты из кухни. Высунув свою лохматую голову из-за угла, я увидел Иркиного папу и очень растерялся. Нет, наверное сперва испугался, а потом растерялся. Потому что если бы я не растерялся, то тут же схватил бы Алексея и стрелой вылетел с ним через входную дверь на лестничную клетку, а оттуда на улицу. Но вместо этого я почему-то потащил его обратно на балкон. И когда мы уже перевесили по одной ноге на противоположный край парапета, откуда ни возьмись появилась старуха, которая принялась на всю ивановскую отчитывать нас «малолетних воров» и грозить милицией.

Нам бы сигануть вниз, да невзирая на ее крики, помчаться прочь со всех ног, с места своего так и не свершившегося «преступления». Но вместо этого Алексей почему-то стал убеждать ее, что мы никакие не воры, а просто хотели разыграть свою одноклассницу. А я в это время стоял на стреме и смотрел не идет ли Иркин отец. Разумеется в конце концов, отец пришел. Мы от страха даже не успели спрыгнуть вниз. А вместо этого, оказались пойманными за уши его здоровенными ручищами. На наши крики из своей комнаты вышла Ирка. Отец спросил ее, знает ли она нас. Надо отдать должное, Ирка только кивнула, но не стала говорить, что мы с ней в одном классе учимся.

Выйдя на улицу, отец повел нас прямиком в милицию. Но так как поселок наш был маленький, он то и дело останавливался и здоровался с кем-то за руку. Улучив один из таких подходящих моментов, мы с Алексеем дали деру что есть мочи. Но мужчина оказался очень упертым, и заметив «пропажу» помчался следом. На окраине поселка у нас тогда стройка была. Большой пятиэтажный дом с кучей разной арматурины вокруг. Мы забежали в него и поскакали по лестнице на верх. Но добежав до второго этажа, решили спрятаться в одной из дальних комнат. Толи мы были такие глупые, толи отец у Ирки оказался слишком умным, в общем наше местонахождение он вычислил без труда. Едва заметив его в дверном проеме, мы подбежали к окну и сиганули разом вниз. А под окном оказалась яма, поросшая до верху густой высокой травой. Упали мы в эту яму, все ноги себе перебили. Пока поднимались и потирали ушибленные места, отец Ирки спустился вниз по лестнице и направился к нам.

Сразу на уровне ямы находился вход в подвал. Влезли мы в узенькое окошко и оказались по щиколотку… в канализационных отходах. Там, кажется, трубу какую-то тогда прорвало и рабочие еще не успели починить. А отец Иркин уже следом за нами лез. Делать нечего, пробираясь как можно осторожнее, мы пошли вглубь подвала, утопая все глубже в зловонной жиже. Мужчина посмотрел на это дело и не стал мараться. Махнул, наверное, рукой и ушел. Подумал, что нас и так уже судьба наказала.

Хорошо еще тогда летние каникулы были. Мы с Алексеем потом от него целый месяц по поселку прятались. Только завидим где-нибудь вдалеке, так сразу в проулок ближайший сворачиваем. И очень боялись первого сентября. Думали, вот придем на линейку, а там он. И перед всеми начнет нас стыдить и обзывать ворами. В то лето как раз в нашем поселке кто-то две квартиры обворовал, так мы думали это все на нас и повесят.

…Прошло много лет. У Евгения уже и свои дети школу окончили. Но когда он рассказывал мне эту историю, его глаза также, как наверное давным-давно, светились озорным мальчишечьим огоньком. «Вот так, — заключил он, — самые обыкновенные какашки оказались для нас очень кстати».

Показать меньше

Рубрика: Рассказы про каникулы и лето

Тяжелое детство

Рассказ про бабушку, бутылки-стрелялки и три рубля

Вот какая она

Нескучно

К тому же...

Трагическая развязка

Семкина радость

I.

II.

III.

У бабушки

Апрелька

Козы

Пчелы

Мама

Про какашки