Сказка про зиму
Дело было так…
Ах, это чудесное время! Бель-бельская кругом. Деревья в меховых тулупчиках, дома – в меховых шапочках. Машины – и те поутру нарядные стоят: на стеклах узоры тонкие, на крышах платки пуховые.
И в каждом дворе – по снеговику. Снеговика делать нетрудно. Скатаешь большой шарик из снега. Потом скатаешь другой – поменьше. Поднатужишься и поставишь меньший на больший. А там уже дело за малым – нужно третий кругляш скатать, для головы. Попросишь у мамы морковку для носа, сделаешь из пуговок глазки, умыкнешь у папы шапку, или у старшей сестры берет, или кепку у почтальона, или фуражку у полицейского – и приладишь к снеговику. Что за красота!
Стоят такие снеговики – стиляги, от ветра не клонятся. И не страшен им снег, не страшны метель и вьюга.
Помню, еду я как-то, везу дрова из леса. У дороги стоит снеговик. Обыкновенный снеговик. Шарф на нем повязан на заграничный манер, через плечо и шапка с помпончиком. Я ему помахал. Говорю:
— Что друг? Не шибко-то и весело стоять тут у дороги?
Сказал так и поехал дальше.
Время проходит, надо мне опять в лес. Делать нечего. Еду мимо того снеговика. Гляжу и диву дивуюсь. Даже остановился. У снеговика шапка набекрень, шарф по обе стороны раскрыт. Вроде как, жарко ему. А мороз, к слову сказать, градусов под сорок.
— Ишь ты, — говорю, — тоже мне экватор нашел.
Хмыкнул и поехал дальше.
Время проходит, возвращаюсь я обратно. Что за шутка?! Снеговик уже и без шапки стоит, и без шарфа. Сбросил, понимаешь, рядом в сугроб.
А мороз трещит, душу вон вынимает. Я опять остановился и говорю ему:
— Эх ты, зима-житель. Такой талант без толку пропадает. Стоишь тут, дурака валяешь. Взял бы, да помог. В деревне вон, у старух дрова не колоты.
Домой я приехал. Завозился с делами. Там уж и ночь наступила.
Вот так-так!
Наутро только просыпаюсь, слышу – вопят за окном.
Вышел. А там, вроде как, собрание. Шум – гам.
— Что за дела? – спрашиваю.
— Да, вот, — отвечают, — нашелся какой-то благодетель. За ночь все дрова в деревне переколол. Узнать бы кто, хоть бы отблагодарить по-человечески.
Тут я и смекнул, что это приятель мой постарался.
Пошел к себе домой, достал шапку-ушанку на меху, тулуп овчинный и понес дары.
Снеговик на прежнем месте стоит. И шапка на нем все та же, а вот шарфа нет. Потерял где-то.
— Ну ты брад и дал, — говорю я ему. – Всем разом удружил. Я ж тебе так, к слову сказал про дрова. Кто ж мог подумать…
Снял я с него шапку, одел солидно – в мою ушанку и тулуп. Стоит он щеголем, нос-морковкой кверху задрал.
— Вот это по-нашему. Русский народ благодарный, — так я сказал или про себя подумал. И пошел своей дорогой.
А он остался и так до весны и стоял. Помощничек.
Читать также:
