Архивы подростки

Веселый рассказ Неизлечимая болезнь

Вам, наверное, интересно, отчего любая, пусть даже самая страшная, смертоносная и болезненная зараза, которая вспыхивает, скажем, в глубинах Центральной Африки, непременно переносится в стены самой обыкновенной школы, самого обыкновенного провинциального городка? И поражает, заметьте, непременно учеников самого обыкновенного шестого «Б» класса. Если да, то вот вам совершенно правдивая история.

I.

Зоя всегда была очень рассудительной девочкой. Я бы сказала, слишком уж рассудительной, для своих двенадцати лет. В этом возрасте обычно, что положено делать? Правильно – кому-то в куклы играть, а кому-то уже в тайне и о женихах помечтать не возбраняется.

Ни первое, ни второе, как вы понимаете, Зою Куницыну, ученицу шестого «Б» класса и, по совместительству, мою соседку, не интересовало. Ребята наши ее ботаном обзывали, и того обиднее, чукчей или училкой. Оттого, что Зоя, как и наша классная носила большие круглые очки в черной оправе. Модные, между прочим. Но, кого это интересовало?

На переменках вместо того, чтобы, сломя голову, носиться по коридору с другими ребятами, Зоя повторяла уроки. Зубрила, зубрила, хотя и так уже дома все вызубрила. А потом еще и руку самая первая тянула, когда вопрос какой задавали. Говоря откровенно, подводила временами весь коллектив. Потому что у нас как принято: спрашивает Лариса Васильевна «Что я вам на прошлом уроке задавала?», а мы все молчим дружно. И кто-нибудь один, самый смелый встанет и скажет, мол, ничего не задавали. Не успели там, забыли или нас всех на линейку забрали. Вы, разве не помните?

Только вот, с Зоей этот номер редко прокатывал. Она тут же скрупулёзно открывала дневник, листала его, хотя и без того знала, что было-таки задание. А потом выдавала всех и разом. Состроив при этом удивленное выражение на лице.

Может потому ее и не любили. До того момента, пока не наступала пора контрольных. Тут уже к Зое проявлялось повышенное внимание. И вообще, что касается, авторитета ее учебного, ни у кого тут сомнений ни разу не возникало. Зою почитали за источник чистого разума, истину, так сказать, в последней инстанции.

II.

Середина декабря в этом году выдалась на редкость солнечной. Мама тогда отдала мне свой черный трикотажный беретик с пимпочкой. Так вот, я, не взирая на принципы (ходить в школу без шапки пока макушка не закоченеет), носила беретик даже в очень теплую погоду. Вот вам и педагогика родительская!

Приближалась пора контрольных перед зимними каникулами. Вторая четверть шестого класса – это ж почти что выпускные экзамены!

(ЕГЭ в наше время еще не было)

Учителя наперебой твердили, что мы уже очень взрослые и должны серьезно подходить к учебе, а иначе мести нам улицы после школы или машины с фруктами грузить. Первое для девочек, второе, соответственно, для мальчиков. Мы не сильно пугались. Но «хвосты» свои подтягивали как могли. Никому не хотелось отхватывать от родителей накануне Нового года.

Как вы понимаете, в эти последние учебные дни, Зою никто из наших не обижал. Даже ее обидная кличка, преобразовалась из училки в училочку, что, согласитесь, звучит значительно приятней. Как-то раз, на большой перемене, мы сгрудились вокруг нашей старосты, Сонечки Ивановой, которая озвучивала варианты для проведения новогоднего вечера в классе, сладкого стола и других приятностей, ради которых только и стоит ходить в школу. Сонечка была еще одной светлой головушкой во всем нашем большом, непутевом коллективе.

Только в отличие от Зои, в ней как-то разом уживались редкие несовместимые качества – «крутизна» и ум.

Тут важно, кой-чего отметить. В рамках, так сказать, народного просвещения. В каждом классе, абсолютно каждой школы на свете, существуют две вечно противоборствующие организации. О том мы уже и раньше говорили. Но вот, если мальчишки очень четко делятся на заправских плохишей и благопристойных хорошишей, у девчонок с этим делом явно разброд и шатание.

Это вам не фильмы американские смотреть, где каждая худощавая длинноножка сразу метит в королевы класса. В отечественной системе образования, все намного сложнее. Бывает так, что девочка, с виду, ну ничем, вот ровно ничем, понимаете, не примечательна, а над ней уже витает ореол крутости. Если у нее при этом и мозги имеются, то все, можно считать – жизнь удалась. Рядом такая же невзрачная, такая же в меру прыщавая и очкастая, но все отчего-то на нее уже под другим углом смотрят.

Вот примерно так и обстояли дела с нашей старостой Сонечкой и Зоей, сидящих вот уже второй год подряд вместе, за одной партой. В тот стратегически важный день, когда мы всем классом обсуждали организацию своего новогоднего вечера, Сонечка, как всегда вещала, оглядывая нас поверх своих стильных круглых очков в пол лица. А Зоя тем временем, не сходя со своего законного места, сквозь такие же точно очки зубрила биологию и разговор наш слушала вполуха.

Когда от обсуждения приятного, мы перешли к очень приятному, а именно – к угощениям, то есть, кто что принесет, Сонечка сказала, что разумнее всего накупить растворимых пакетиков Юпи, а потом попросить воды в столовке и развести напитки прямо на месте. Чтоб тащить не тяжело было.

Вы, читатели, вероятно, и не застали такое уникальное, совершенное, ни с чем не сравнимое лакомство в виде растворимого сладкого цветного порошка, из которого наши мамы не только компотики умудрялись делать, но и леденцы, и мороженное. Знаю даже отчаянных субъектов, которые содержимое пакетиков разом высыпали себе в рот. Сладко было, неимоверно. До тошноты. Но, если с современными шипучками сравнивать, может еще и ничего.

Короче, как только разговор зашел про дорогие нашему сердцу пакетики Юпи (просто добавь воды), Зоя оторвала взгляд от книги и уставилась на нас так, словно мы разом из школьников превратились в обезьян или, того хуже, в монстров, каких показывали тогда в кинотеатре Октябрь.

- Чего уставилась? – не выдержал Толик, даже не взирая на приближающиеся контрольные.
- Ничего, - спокойно отозвалась Зоя, - просто уверена, что вы так спокойно обсуждаете эти напитки именно от того, что ничего о них не знаете. (Мало, что она выглядела, как училка, так еще и говорила с характерным прононсом!).
- Ты про что? – спросила Сонечка.
- Лично я говорю о последней статье в Аргументах и фактах. Но, вряд ли вам это интересно будет.

Вот вдумайтесь только, ну какой нормальный шестиклассник станет читать Аргументы и факты?!

После такого зачина, всем, ясное дело, стало любопытно.
- Ну чего ты? – нетерпеливо затараторила Сонечка, - раз начала, так договаривай.
- Ничего особенного, - со скучающим видом произнесла Зоя, не отрывая глаз от книги. – Просто в статье были приведены данные одного исследования. Дети, которые пили эту вашу гадость, умирали от страшной болезни. Врачи даже лекарство не могли найти. А только после их смерти, когда вскрытие провели, обнаружили, что все их органы окрасились от этого Юпи.

Воцарилось молчание.
Хамовитый Толик первым нарушил его, - они, наверное, очень много этого сока выпили?
- Не знаю, - пожала плечами Зоя, - по-моему, не очень много. Обычно. Только там результат не сразу наступил. Не так, что сегодня выпил, а завтра помер. Выпил, потом походил немножко, и только потом лег помирать.
- С температурой? – спросил Карен.
- А ты видел, чтоб без температуры болели? – с видом знатока поддержала соседку Сонечка. – Тебе ж на биологии рассказывали – организм сначала борется с заболеванием, а это температура всегда и только потом, того…

Скептический тон Ромашки вывел всех из задумчивости:
- Че за бред? Если бы это было так вредно, наверное, не стали бы Юпи в магазинах продавать?
- Ты когда эту статью прочла? – обратилась Сонечка к Зое.
- Сегодня утром.
- Ну тогда все понятно, - аргументировала Сонечка. – Значит, еще просто не успели с производства снять.
- Ааа… - с облегчением вздохнули мы.
Тут прозвенел звонок. Пришлось разойтись по своим местам.

III.

Именно сейчас по расписанию стояла биология. И как назло, Лариса Васильевна с упоением просвещала нас на тему здорового образа жизни. О том, как важно с детства беречь свой организм, потому что он такой хрупкий и очень нуждается в нашей поддержке, в виде правильного питания, и долгих прогулок на свежем воздухе, и еще много чего.

Уроки кончились, и мы разошлись по домам.
Вечером мне позвонила подружка Маринка:
- Свет, ты себя как чувствуешь?
- Да вроде нормально, а что?
- Ничего, просто мне кажется, что я умираю, - голос ее и в самом деле звучал болезненно.
- Чего ты мелишь?
- Не знаю. Просто разом живот и голова заболели. Теперь еще и сердце.
- Это самовнушение, - попыталась успокоить я ее. Умное слово подходило сюда, как нельзя кстати. Вероятно, на нее оно произвело ожидаемый эффект.
- Ты уверена? – переспросила Маринка с недоверием.
- А как же! Ты про то что Зойка сказала даже не думай. Она дура. Просто идти на праздник сама не хочет и всем настроение портит.
- Тогда ладно, - успокоилась подруга.

Мы поговорили еще немного, сверили задание по математике. А потом положили трубки.

Ночью, я проснулась в страшной лихорадке. Тело мое горело огнем, по лицу текли капли крупного пота. Мама померила мне температуру, и с ужасом принялась названивать тете Ире, знакомому доктору, желая узнать, чем сбивается температура 39 и 8. Страшное, скажу я вам дело!
Наутро, мама позвонила классной и предупредила, что у меня грипп.

IV.

За целую неделю моего отсутствия, мне не позвонил никто из одноклассников. Даже Маринка, моя самая лучшая и ближайшая подруга, сохраняла стоическое молчание. В пору было обижаться.
А в следующий понедельник, когда, имея на руках больничный бланк о выздоровлении, я вошла в класс (притом, еще и опоздала с непривычки на целых десять минут), вид опустевших парт заставил меня вздрогнуть. Из двадцати девяти человек, в аудитории находилось, от силы, человек пятнадцать! Вот это невидаль!

Маринка моя сидела на прежнем месте. При виде меня, у нее широко раскрылись глаза. Так что, кроме короткого приветствия, она не смогла произнести и словечка в свое оправдание. До самой перемены. А вот тут-то все и прояснилось.

Оказалось, что на следующий день, как только я не пришла в школу, класс пришел проверять сам директор. Он пересчитал всех ребят, а потом потребовал от Ларисы Васильевны отчет о пропусках. Сидящий на первой парте Артем Кузнецов услышал, как перечисляя учеников, которых не было на уроке, дойдя до моей фамилии, классная произнесла выражение «сильный жар».

Понимаете, никто даже и не сомневался, что меня первую подкосил страшный вирус этого самого Юпи. А Маринка моя, еще и масло в огонь подливала, и говорила, что вчера со мной разговаривала вечером, а я ей все о самовнушении втирала. Наверное, старалась о плохом не думать.

На другой день «лихорадка» скосила еще несколько учеников. И все последующие дни происходил естественный отбор. В итоге, «выжившими» оказались те ребята, чьи родители, проявив наибольшую стойкость, не поддались на уговоры и отправили своих иждивенцев-симулянтов в школу. В их числе была и моя подруга, вынужденная переживать свой «тяжкий недуг» на ногах и готовиться к худшему.

В конце концов, история эта дошла и до Ларисы Васильевны. Так что ей пришлось скоренько организовать родительское собрание и попросить ответственных разъяснить своим детям всю относительную безвредность употребления растворимых напитков.

Кстати, статью, о которой говорила Зойка никто так потом и не нашел. Думается мне, что она все это специально выдумала. Решила нам, злодеям эдаким, хоть раз в жизни по-нормальному отомстить.

Сейчас-то, к счастью, школьники все уже просвещенные. Знают, что и растворимые соки пить нельзя, и кока-колы разные со спрайтами. Все на здоровом образе жизни помешаны, зубах белых и фигурах модельных. А наше-то поколение что? Темнота позорная! Нам, двенадцатилетним, расскажи кто, что НЛО за школой приземлились или Тольку хамовитого похитили на опыты, а потом отпустили, мы и верили. Вот какие глупые были.

Колька-Американчик. Про королеву красоты, уроки английского и вкусы

I. Непогода

Третий день шел дождь. Не просто дождь, настоящее стихийное бедствие. Вообще-то, в конце июня в наших широтах любая влага – невидаль. Потому что всем известно – утром, прежде чем скотинку кормить, нужно что сделать? Правильно, включить поливалки в огороде. Тоже самое и вечером. Некоторые (такие, как моя бабуля) до сих пор ведрами воду таскают. И это, при больных-то ногах! Но, у моих родителей, слава Богу, все по-современному уже лет десять как устроено. И, хорошо еще, что свой колодец есть.

Говорят, в последний раз тут такое наводнение лет тридцать назад было. И, главное, что реки рядом никакой. Просто, дождь все идет и идет. Вода забивает до отказа глубокие трещины в земле, переливается через край и стоит чавкающим, хлюпающим болотом позади дома.

Взрослые этому очень рады. Вот, мой папа, например, оправдываясь погодой, сегодня встал на целый час позже положенного. Папа! Вы понимаете, это же невидаль!

Но для меня и остальных ребят, такой расклад ничего хорошего не сулил. Гулять под дождем было невесело. Вернее, весело, но не под таким ливнем. Пока соберешься на улицу, наденешь плащ – дождевик, облачишься в калоши сорок первого размера, да за калитку выйдешь – уже и ног не видно, одна только грязь.

Мы с Танькой по два раза на дню бегали друг к другу в гости. Чтоб никому не обидно было. Если кто-то один все время ходить будет, а другой чистенький такой дома станет дожидаться – это ведь нечестно.

Наше общее разочарование сопровождалось еще и тем, что непогода каким-то таинственным образом влияла на кабельное телевидение. Нет, фильмы-то в общем включались, и первые десять минут все шло хорошо. Но потом начинались помехи, и немного погодя на экране появлялась синяя дребезжащая полоска. Как правило, на самом интересном месте. Причем, меня даже терзали смутные сомнения – не заговор ли это. Потому как, и у Таньки, и у Антошки, и у Витальки, и у меня техника вела себя примерно одинаково.
Мой брат, не представлявший свою жизнь без Интернета в такие минуты лежал на кровати в своей комнате и сверлил глазами потолок. Думается мне, что у него в голове не вертелось ни единой мыслишки. Вот что такое настоящая дегенерация (так папа говорит).

В отличие от него, мы пытались развлечь себя любыми подручными средствами. Хотели даже поросят в дом затащить. Но вовремя опомнились. Очень уж они грязные были. Пришлось листать журналы мод, которые и так были замусолены нами до дыр. Мама не часто покупала подобную макулатуру, а тратить карманные деньги на чужую красоту не очень хотелось.

***
Я просто уверена, что в каждой школе есть своя негласная королева красоты. Та, кому в тайне завидуют окружающие. Надень она сегодня порванные на коленке джинсы, и на другой день в таких же джинсах придут все остальные. Или вот, к примеру, брови. Лично мне не очень нравится, когда они сильно выделяются на лице. Но если модно, так что ж теперь? Ничего не поделаешь. Все делают их толстыми и черными.

Поскольку у нас в селе была одна единственная школа, и мы все знали друг друга в лицо, получившая статус «первой школьной красавицы», автоматически расширяла свои полномочия и становилась уже «первой красавицей на селе».

Без сомнения, в тот год, когда мы заканчивали шестой класс и неумолимо двигались вверх по социальной лестнице, Инночка Арманова почетно председательствовала на своем королевском троне. Она была на целых два года старше нас. И, знаете, может у взрослых и не так заметно, но подростков, каждый год – целая вечность. Инночка давно носила бюстгальтеры, а красилась так, что учителя нередко вызывали в школу ее маму, и вообще, вела себя не погодам смело.

Дело в том, что, если Инночке нравился какой-нибудь мальчик, она тут же приглашала его на свидание. САМА. И если, в городах, подобное практиковали, то у нас она считалась своеобразным уникумом. Прибавьте к этому еще и звание первой красавицы, и вы получите нереальную термоядерную смесь, способную по своему воздействию сравниться с атомной бомбой.

Мы с Танькой как раз листали журнал и смотрели на толстенные брови модели, похожие на лесную просеку, когда раздался тот роковой звонок.

II. Роковой звонок

Она никогда, ни разу в жизни не звонила мне. Ни то, что не звонила – даже не здоровалась на улице. А что ей, собственно, с малолетками дела вести? Потому-то голос на противоположном конце провода и ввел меня в некоторый ступор:
— Инна? Ты? – растерянно переспросила я.
— Ну, а ты ожидала президента услышать? – голос ее звучал немного насмешливо. Впрочем, как обычно.

Воцарилось неловкое молчание. О чем можно говорить с человеком, если вы до этого, в принципе не перекинулись не единой фразой? За всю жизнь!
К счастью, ее мое молчание не смутило, и она продолжила, как ни в чем ни бывало:
— Чем занимаешься?
— Да так, журналы листаем, — ответила я и тут же пожалела. Выглядело не очень круто. Нужно было соврать что-то типа, «пью кофе и читаю психологию личности».

Снова смешок в трубке.
— Слушай, я знаешь зачем звоню (ну не уж-то она наконец перешла к главному), ты, говорят с этим американцем хорошо трешь?
— Ну, как. Просто он иногда тусит в нашей компании, — я примерно начинала понимать, куда она клонит.
— Знаешь, не в службу, а в дружбу (А разве мы друзья?), познакомь меня с ним. Только так, чтоб без всех этих ваших мальков.
— Как? – не поняла я.
— Ну как… Давайте, к примеру, сходим погулять втроем. Ты, я и он. Типа случайно? Идет?
— Ну, не знаю… — замялась я. – Погода вон какая. Куда же мы пойдем?
— Да. Верно, погода и в самом деле дрянь. Ну, тогда, давай ты с ним вместе ко мне в гости придешь? Знаешь, где я живу?

Еще бы! Кто не знал где живет Инночка! На лавочке возле ее забора обычно тусовались все самые крутые ребята нашего села. Причем, многие из них были гораздо старше ее. Неужели ей совсем-совсем не скучно будет с Колькой? Ему же только тринадцать. Правда он, американчик, а это бонусом накидывает ему определенные очки. Да что там, это возвышает его над всеми нашими ребятами. И при том он еще такой умный, и воспитанный, и правильный. Вон, после того случая, когда он ребятам сказал, что у них в Америке курят только самые отстойные, наши ни разу с сигаретой в проулок не бегали! Это авторитет называется!

Мне так сильно не хотелось соглашаться на ее предложение. Просто, о чем нам с ней говорить? И как одеться? Как себя вести? Но я никак не могла найти достойную причину для отказа.
— Ну так что? – нетерпеливо напирала Инночка. – Придете? Давай, к примеру, завтра часиков в двенадцать? Все, смотри, я на тебя очень рассчитываю. Давай, подруга. До встречи.

Связь оборвалась.

И когда это, интересно, мы стали подругами? Конечно, перспектива такой дружбы меня завораживала. Ведь, это означало, что в будущем учебном году, мой школьный статус взлетит до небес. Я словно заимствовала у Инночки частицу ее крутости. Но, с другой стороны, неприятное чувство засело в груди. Будто я совершала предательство. Не совсем понятно, по отношения к кому. Толи к себе, толи к Кольке, толи ко всем своим ребятам, которых Инночка немилостиво называла мальками.

Поразмыслив немного, я вдруг заметила на себе пронзительный взгляд Таньки. Она терпеливо ждала, чтобы я пересказала ей содержание разговора. Скрыть было бы просто некрасиво. К тому же, мое воспаленное сознание требовало исповеди.

III. Чай и пирогом

Конечно, Таньке легко было рассуждать. Ведь она-то сама давно и безнадежно была влюблена в Витальку. И хотя мы никогда вслух не обсуждали эту тему, я начала догадываться еще в третьем классе. А окончательно уверилась к пятому.

Просто нужно быть слепым, чтобы этого не заметить.

Вердикт Таньки был определенным – нужно идти в гости к Инночке, тащить с собой американчика, а потом, ради всеобщего просвещения, рассказать нашим, как там дома у первой красавицы. План в целом, был неплохим. За исключением одного пункта. Вероятность, что Колька влюбится в Инночку, как по мне, так фактически была стопроцентной. Но какие контраргументы я могла привести? То-то же!

Через час мы с Танькой облачились в калоши и дождевики, прихватив зачем-то с собой еще и зонтик, и кусок абрикосового пирога, так как разговор намечался долгий, и отправились к Кольке.

Когда мы подошли, он сидел под навесом на крылечке бабы Машиного дома, и читал какую-то книжку.
Мы подняли щеколду над калиткой и без приглашения шмыгнули во двор.
— Привет! – затараторила я. – А у нас тут пирог с курагой. Вот…
Колька заулыбался. – Сейчас я бабушку разбужу, чтоб чайник поставила. У нее сегодня давление.
— Зачем будить? – удивились мы.
— Просто… — он замялся.
— Ты что, не умеешь газовые печки включать? – догадалась Танька со смехом.
— Нет, — сконфузился он. – Умею, конечно. Просто там спички, и газ как-то туго идет. Боюсь, дом взлетит на воздух.
— Ладно, — сказала я. — Не буди свою бабушку. Сейчас мы все сами включим.

Минут через десять мы уже сидели под навесом на широком крылечке, куда вытащили маленький журнальный столик и стульчики. Так у бабы Маши было меньше шансов проснуться от нашего гогота.

Поразмыслив немного, американчик взял свою чашку с куском пирога и опустился на коврик.
— Так удобнее, — пояснил.
Коврик был не очень чистым. Но мы с Танькой, переглянувшись тоже взяли чашки и уселись на пол. Зачем только стол волокли?
— Так в фильмах всегда делают. Сидят на полу, и не боятся замараться, — шутливо заметила я.
— Замараться? – переспросил Колька.
— Ну, то есть, испачкаться, — быстро поправила я. Мне все еще было непривычно, что он не знал значения некоторых слов.
— У нас и в школе иногда уроки так проходят, — добавил Колька. – А в элементари, то есть, в начальных классах, дети вообще большую часть дня сидят вокруг учителя на полу, песенки поют.
— Вот это круть! – не выдержала моя подруга. – Да если б у нас такие уроки были, никто бы и прогуливать не хотел.

Колька засмеялся.

Я решила переходить к главному. Перед смертью же все равно не надышишься.
— Слушай, Коль, ты завтра в обед что делаешь?
— Даже не знаю, — начал он, — в моем плотном графике столько всего. —
Он сделал вид, будто листает невидимую книжечку. – Так, бассейн, тренажерный зал, фехтование… Уточни, какое конкретно время?
— Около двенадцати.
— О, надо же. Я как раз совершенно свободен! – он возвел руки к небу. – Отменился урок китайского, так что все в порядке.

Мы с Танькой рассмеялись. – Ну тогда, давай пойдем в гости к одной девочке. Она очень хотела с тобой познакомиться.
— Пойдем, — согласился он. – Вы за мной зайдете или мне подойти куда-то?
— Нет, -начала оправдываться я. – Пойдем только мы с тобой.

Мне вдруг стало так неудобно перед своей подругой. Получалось совсем нехорошо. Нужно было сразу выставить Инночке свои условия. Или мы приходим втроем или никак. К счастью, подруга великодушно сама взялась все разъяснить американчику:

— Понимаешь, я в это время никак не могу. У меня, э…., мне мама сказала картошки начистить. На борщ. А ты знаешь, сколько это? – Танька растянула руки в стороны, показывая воображаемый объем. – И потом еще уборка. Целый дом! У вас там заграницей детей, наверное, так не эксплуатируют.?
— Не всех, — ответил Колька. — Точнее, почти никого. Но меня мама, заставляет убирать свою комнату. Они с папой иногда из-за этого ругаются.
— Подожди, — любопытствовала я, — а как же у других? Кто убирает?
— Ну, чаще всего раз в неделю приходят специальные люди.

Мы с Танькой мечтательно вздохнули. Интересно, что бы ответила на это моя мама?
— Ну так мы договорились? – спросила я, когда эйфория от заграничной жизни отступила.
— Нет проблем, — сказал Колька и больше мы к этой теме не возвращались.

IV. В гостях

На другой день, я долго ковырялась в своем шкафу, тщательно перебирая имеющийся гардероб. Не сказать, чтобы вещей в моем арсенале было недостаточно. Просто все это, само собой, меркло по сравнению с Инночкиными фирменными костюмчиками, за которыми она раз в месяц с мамой ездила в город.

Вообще, надо сказать, что, небывалая популярность, которой пользовалась эта королева красоты в нашей, молодежной среде, имела обратный эффект у взрослых. Инночкина мама была разведена. Сам по себе этот статус в наших непросвещенных кругах имел негативную окраску. Особенно неистовствовали такие, как моя бабушка. Они считали, что у каждой женщины обязательно должен быть муж. Иначе, от одиноких начинало «пахнуть». Чем именно, мне никогда не удавалось узнать.

В добавок ко всему, мама Инночки работала на почте в центре села. Сами знаете, какое у нас сейчас отношение к работникам почтовой службы. Чуть что не так, письмо не вовремя дошло, или посылка помята, так сразу кто виноват? Конечно тот, кто эту посылку вручает.

Но даже работа не могла вызвать такого негодования, огорчения и обиды (а может и всего сразу) у жительниц нашего села, как то, что Инночкина мама умудрялась ходить по нашим колдобинам на каблуках. Да и при том красилась. Не так, конечно, как модели из журналов. Но губы там подвести, ресницы, стрелки. В общем, такое у нас не сильно приветствовалось. От того и на Инночку, и на ее маму всегда смотрели косо. Но им, кажется от этих взглядов худо не становилось.

В конце концов, разозлившись на себя за все эти бестолковые примерки, которые, кстати, не могли укрыться от осуждающего взгляда старшего брата, я выбрала обыкновенные джинсовые шорты и простую белую футболку с надписью Life Stile. Да, вероятно, я уже упоминала об этом в прошлых историях, с английским языком у меня отношения не складывались совсем. Вернее, они бы, наверное, и могли сложиться, да только к тому моменту, когда у нас в школе начался предмет иностранный язык, англичанка переехала в город. И директору ничего другого не оставалось, как попросить вести этот урок учителя биологии, Татьяну Семеновну. Увы, ее эрудиции хватало только на то, чтобы преподавать нам немецкий. Притом ни на секунду, не отрывая глаз от книги.

И, если честно, до приезда американчика, меня сей факт не особенно беспокоил.

Без двадцати двенадцать я зашла за Колькой, мы зашагали по направлению к Инночкиному дому. К счастью, сегодня дождя не было. Но сырость прошлых дней все еще давала о себе знать.

Дорогой мы болтали. О машинах, кенгуру, школах, космонавтах… Словом обо всем, что только приходило на ум. Я уже давно заметила, что с Колькой можно не задумываясь говорить почти не раздумывая над словами. Может от того, что в моем сознании он ассоциировался в огромным, неизведанным миром, расположившимся на подступах к нашему крохотному селу. И мне казалось, что Колька непременно должен разбираться во всех областях вселенского знания.

Когда мы подошли к дому с обыкновенным синим заборчиком, ничем не отличавшимся от моего или Танькиного, Колька сам позвонил в звоночек.
Инночка открыла калитку примерно через двадцать секунд. Это я знала почти наверняка, потому что во время ожидания, в моей голове работал самопроизвольный маятник. Вот сейчас отсчет дойдет до шестидесяти, и мы уйдем. А потом скажем, что звонили, но никто не открыл дверь.

Увы. Выглядела она как всегда безупречно. Мне даже показалось, что так обычно не ходят по дому. И тяжелые золотые сережки в ушах, и макияж (вот уж точно, как из журнала мод), и платье, почти вечернее.
Колька сконфуженно протянул ей коробку конфет (так баба Маня велела). И еще пробормотал что-то о «приятном знакомстве». Может, и его смутило ее сияющее великолепие.

Мы прошли в дом, и я машинально отметила для себя обстановку, чтобы потом рассказать обо всем ребятам. По сути, ничего такого уж особенного здесь не находилось. Ну, разве что, несколько картин на стенах. Причем, не природа, не лошади, а какая-то разноцветная мазня. Заметив направление моего взгляда, Инночка пояснила:
— Абстракционизм. Это мама увлекается. Но, я не сильна в искусстве.
(Что за фразочки? «Не сильна в искусстве». А в чем ты сильна?!)
Наверное, ее речь в большей степени была направлена к Кольке. Тот согласно кивнул. – Да, я тоже.

Инночка усадила нас за стол. Чинно предложила чай, кофе. Мы единодушно выбрали кофе. Не знаю отчего. Может, в ее присутствии, не только мне, но и Кольке хотелось выглядеть старше.

Потом мы пили и ели сладости. Разговор не очень клеился, до тех самых пор, пока Инночка не перешла на «нюансы английского языка». Здесь уж Колька заметно оживился. Наверное, ему было приятно выступать в роли учителя. Откуда только ОНА могла знать английский, если в ее параллели тоже учили немецкий?

Так или иначе, беседа захватила их обоих. В довершение всего, Инночка принесла откуда-то справочник, и пересев на диван к Кольке, стала с заискивающим видом уточнять какие-то правила и глаголы.
(Блин! Ну на фига ей это!)

У меня внутри все так и кипело. Когда часы пробили два, я встала и под благовидным предлогом засобиралась домой. Причем, даже придумывать ничего нового не стала. Также как моя Танька, прикрылась борщом и уборкой. Колька не понял подвоха. Зато поняла Инночка. И быстренько так уверила меня, что она сама потом проводит Кольку домой. Чтобы он не заблудился. (Маленький, прям! Через год по нашим российским законам, ему уже можно паспорт получать. А он три улицы не пройдет. Заблудится).

Я вышла за калитку и побежала. Так быстро, что через минуту уже запыхалась. Остановилась, попила в ближайшей колонке. И кофе у нее какой-то отвратительный! И пить после него хочется жутко!

V. О вкусах не спорят

За то время, пока мы сидели у Инночки, погода совсем разошлась. Палящее солнце быстро облагородило серое небо.

Домой идти не хотелось. Так что я направилась к нашему бревну. Не прогадала. Ребята во главе с Виталькой, быстро стекались сюда со всех концов села, как мухи на варенье. Вскоре пришла и Танька.

Все, конечно, уже знали, что Инночка «запала» на американчика и теперь требовали от меня полнейшего отчета. Пришлось рассказывать.
Внимательно выслушав мою грустную повесть, Виталька заключил, что дело ясное, и больше говорить о нем не стоит. Потому что, как и известно, Инночка своего не упустит. Теперь они повстречаются до конца лета, а потом он заберет ее с собой в Америку. Потому что, таких как она не бросают. И потом, раз английский она уже знает, считай пол дела сделано. И у них там в Америке девчонки какие – жирные, некрасивые. А Инночка, она и здесь -то особенная, а там, тем более – на вес золота.

При этих последних словах, Танька странно поглядела на Витальку. Он не заметил ее взгляда.
Мне хотелось рыдать.

Оставалась последняя надежда, и я невзначай так заметила, что, может ее из страны не выпустят. Ведь это же не просто так, а документы разные заполнять нужно.

Но Виталька развеял мою последнюю надежду:
— Ты чего! Вот дурная! Так это ж и по телику показывали. Типа вызов невесты делаешь. На границе говоришь пограничникам, вот, мол, жена моя будущая едет. И делов.
До вечера я сидела, как в воду опущенная. Смеяться не хотелось. Даже семечки грызла без охоты, чтоб не сильно выделяться. Около семи пришел Колька. Завидев его, Виталька заорал не своим голосом:
— Опа! А чего один? Где невеста?
— Какая невеста? – не понял американчик.
— Ну как, какая, — подхватили остальные ребята. – Твоя! Мы уже все знаем. Не отмахивайся.

Я виновато опустила голову.
— Никак, — пожал плечами он. – Сидел. Уйти было неудобно. А Светка почему-то раньше убежала и оставила меня одного.
Я пролепетала что-то про борщ и уборку. Никто не услышал.
— Ну давай, колись, — напирал Виталька. – Как оно? Хороша невеста? Целовались?
— Нет! – замотал испуганно головой американчик. – Зачем целовались. Ей помощь нужна была с английским. Я так и понял, что она меня за этим позвала в гости.

— Да ты чего! – нахмурились пацаны. – Какая помощь! Это ж у нас тут, не в обиду девчонки, номер один. С ней любой замутить готов. А ты своего счастья не видишь. У вас там, поди, таких и нет.
— Таких… нет, — согласился Колька неуверенно.
— И что? – не отставал Виталька.

И тут Колька выдал такое, после чего Земля снова завертелась в правильном направлении.
— Да она вообще-то не в моем вкусе. Очень ненатуральная.

Пацаны так и ахнули.
Колька поспешил оправдаться. Такой уж он был тактичный человек, — Нет, я хотел сказать, что она симпатичная. Но, мне не очень удобно, когда на девушке много косметики. И сережки блестят. И вообще… У нас так одеваются только в Латинских кварталах.

Воцарилось молчание. Первым его нарушила моя Танька:
— То есть, ты хочешь сказать, что если у человека есть деньги, он одевает дорогие сережки, макияж дорогой, модельный и все такое, то это он типа латинец?
— Э…, нет. Просто, одежда должна быть удобной. И… вот вы вчера спрашивали, почему мы в школе на полу сидим? А как ты сядешь, в таком, как это сказать…
— Прикиде, — подсказал кто-то.
— Да, в таком прикиде.

Мы все глубоко задумались. Колька не сказал ничего нового, чего бы мы не слышали ранее. И все же, странно это было слышать от мальчика из ДРУГОГО мира.

***

В душе моей с того дня вновь воцарилась гармония.
А в школе, с началом нового учебного года все как-то разом потеряли к Инночке интерес. Не знаю, слухи ли, или мы просто стали старше и умнее.

Показать меньше

Колька — американчик. Про бизнесменов и поросят

I. Идея

Сколько денег может скопить за одну только учебную четверть при желании обыкновенный школьник? Ну, скажете вы, смотря какой школьник. Правильно, конечно. Ведь взять, допустим, двенадцатиле́тку в столице, в крайцентре и у нас в селе. Это совсем разные доходы. В столице можно в школу на метро ездить или автобусе, а можно вставать в шесть утра и выходить из дома за час до школы. Пешком. Вот вам уже и экономия. А у нас что? Ну, дадут иногда на булочку. На семки в выходной или на мороженное. Зимой еще куда ни шло. Там за одни рождественские колядки (у нас, в просторечье «кутья», как каша) можно по родственникам пройтись и насобирать побольше. Но ведь это один только раз в году бывает. А хорошо бы каждый месяц. И еще хорошо, если бы мысль гениальная, о которой пойдет этот рассказ, пришла к нашему Витальке месяца на три – четыре раньше. Мы б тогда свои «накутеванные» деньжата не растрынькали на всякую чепуху.

На самом деле, история с кладом – это не первая инновационная идея, пришедшая в голову к вождю нашего маленького сельского юношества. Виталька был очень любознательным. И, наверное, если бы родиться ему в месте побольше нашего, шансы его на покорение мира многократно бы возросли.

Мама Витальки работала на полуразвалившемся колхозном предприятии, которое со дня на день должны были выкупить «инвесторы». Это новомодное слово в нашем селе знали все с детского сада до глубокой пенсии. С тех пор, как лет десять назад предприятие официально признали убыточным, от колхоза медленно стали отделяться те, у кого руки и голова работали более или менее хорошо. Остальные ждали этих самых «инвесторов», приезд которых должен был круто переменить нашу жизнь.

Мама Витальки, замечательная, всегда улыбчивая женщина была, может быть не такой рукастой и головастой как остальные. Но зато по своей части могла делать практически все. Доила, мыла, кормила, белила, ремонтировала. За неимением помощников, сына она с малолетства таскала с собой на работу. И там, насмотревшись и, главное, наслушавшись настоящей, неприкрытой жизни, Виталька рос таким, что, как говорят, каждый раз бросался в омут с головой.

Вот как теперь. В первых числах апреля, на перемене в столовой он выдал нам свою новую концепцию «построения малого бизнеса на селе». Идея заключалась в том, чтобы каждый из нас за оставшееся до каникул время, откладывал карманные деньги. Потом в складчину (потому что, ну в самом деле, сколько мы там могли накопить?) на сбережения, мы приобрели бы по поросенку. Маленькому. Потому что стоят они не так дорого. Раскормили их за лето, а к осени — зиме продали. Вся необыкновенность плана состояла в том, чтобы не потратить эту первую прибыль, а вложить ее обратно в дело. То есть купить уже не по одному, а по два или три питомца. Через три – четыре года каждый из нас (как и во всех планах Витальки) должен был приезжать в школу на личном авто. Ничего, ведь по селу можно и без прав кататься.

Нам эта идея, признаться, очень нравилась. Мы вообще всегда были за любой кипиш. И, само собой, авторитет нашего лидера никто даже и не думал подвергать сомнению. Ну, например, спросить совета у взрослых. Или книжку какую в библиотеке взять. Да хоть бы тот же интернет.

Оставшиеся два месяца все мы осаждали голодными взглядами, тетю Любу, школьную буфетчицу, не покупали мороженное с семками и вообще вели самую аскетичную жизнь. За отличное окончание учебного года папа еще дал мне пятьсот рублей. И Таньке родители тоже дали. Итого на двоих, вместе с карманными, у нас с ней выходила одна тысяча восемьсот двадцать шесть рублей. У остальных ребят доходы не сильно отличались.
Виталька знал, где купить поросят по восемьсот пятьдесят рублей за штуку.

Оставшиеся деньги нужно было потратить на корм.

Вспоминаю такую картину. Выходим мы все по очереди за ограду фермы соседнего села, и у каждого тачка, в каких бетон возят, ну или телега. А Оля, моя одноклассница и ее родная сестра Маринка (у них год всего разница была) катят коляску, потому что ни тачки, ни телеги в хозяйстве не нашлось. И сидят наши поросята в этих транспортных средствах, смотрят ошалелыми глазами на мир и, наверное, думают-гадают, куда это их везут.

Мы с Танькой решили так, что поросенок будет содержаться у меня. Потому что, во-первых, у нас на скотном дворе находилось свободное помещение, рядом с курятником. А, во-вторых, у Таньки родители очень строгие были. Кто их знает, как они на эту бизнес-идею отреагируют?

Я, тоже не собиралась своим все выкладывать. Загон этот свободный, от кур наших далеко находился. Мама туда не часто наведывалась. — Ну,- думаю, — даже если и услышит чего, так можно подумать, у соседей скотинка завелась.

II. ШпиЁн

Вся эта история с поросятами у нас завязалась как раз в ту пору, когда Колька – американчик только приехал в село. Потому-то, может, мы и не слишком к нему приставали со своей дружбой.

После происшествия с желтопузом, он несколько дней не появился на улице. Мы уж было подумали, что он так до конца каникул и просидит дома. (Хотя, чего ему одному там делать, без айпада?). А в конце недели, они вместе с Виталькой сами наведались ко мне в гости. Родители как раз поехали по делам в город. Так что я безбоязненно повела их на осмотр поросенка, про которого, кстати, как выяснилось, мои домашние и так все знали. Виталька-то своего питомца предусмотрительно сбагрил Антону. Еще и названивал по три раза на дню с проверками – что ел, что пил, как спал. Ну прямо дите малое.
Оказалось, что американчик уже совсем оправился от пережитого, и теперь с удвоенной силой интересовался почти всем, что видел.
Смерив поросенка оценивающим взглядом, он спросил разрешения погладить его.

Рыжий, лопоухий комок и в самом деле смотрелся очень тщедушно.
Я говорю, — гладь, конечно, только смотри, чтоб не цапнул. А то у него зубищи вон какие!
Колька осторожно погладил. Поросенок стоял смирно.
Мы еще некоторое время потоптались возле загона, а потом пошли в летнюю кухню пить чай. Говорили, конечно, про заграничную жизнь. Мы с Виталькой вспоминали все, что видели в кино и выпытывали, что из этого правда, а что вымысел. А вот американчик, в свою очередь, все выспрашивал про поросенка. Сколько стоит, сколько прибыли, какой уход.
Умный Виталька сразу смекнул, что к чему.
— Ты чего, шпиЁн, собираешься нашу российскую технологию своровать? – ухмыльнулся он.
— Зачем своровать? – не понял юмора Колька. – Просто посмотреть, как оно пойдет. Если реально деньги приносит, и почти без вложений.
— Ну так тебе надо себе свина завести. Вот и поймешь, что к чему! – воодушевился Виталька. – Могу устроить.
Колька огорчился, — только у меня ведь интернета теперь нет. Как же я разберусь?
— Ой-ой, вы поглядите! – возмутился Виталька. – Да у тебя тут такие головы рядом! Какой там интернет. Мы ж в этой теме все с детства!

Я слушала этот разговор, и даже гордость брала. Ведь и в самом деле. Это у них там в Америке, все технологии, прогресс. А мы, сельские, с детства и за курочками, и в огороде. Ничего, что свиней никогда не держали. Но зато, вон соседи, с одной стороны, да с другой давно промышляют. Чего тут сложного?

Так вот допили мы чай. А потом зашли за Танькой, Антошкой, которому было дозволено временно покинуть свой наблюдательный пост и еще за парочкой ребят по пути, и пошли покупать поросенка. Персонального. Колькиного. Благо, ему мама денег наличных хорошо оставила.

III. Выход есть!

Купить-то мы свина купили. А где разместить не подумали. У бабы Маши огород восемь соток, но живности никакой. Все засажено малиной, клубникой и много еще чем. Была суббота. А по выходным баба Маша вечерами уходила торговать семечками к зданию клуба. Там проходимость больше.

Дождавшись, когда территория будет свободна, мы гуськом проникли во двор. И хотя я прежде много раз бывала здесь с бабулей, до этого самого момента, весь масштаб трагедии был мне не вполне ясен. Ну ладно у нас, или у Антохи – загоны, оставшиеся от другой скотины. А тут что? Где держать поросенка? Ведь это не на день или два!

Но мудрый Виталик как всегда проявил чудеса логики. Под домом находился большой и темный подвал, где баба Маша хранила свои закрутки, пустые банки и неимоверное количество жестянок со сгущенкой, сохранившихся еще, наверное, с советских времен. Решено было упрятать туда поросенка на время. Выгуливать, конечно, кормить. А через несколько дней, ребята обещались сделать большую (метра два длиной) клетку, из металлической сетки, оставшейся у Виталькиного дядьки от установки заднего забора к соседям.
— Вот видишь, — говорил наш идейный и вечно неунывающий вдохновитель американчику, — теперь знаешь, что мы русские так просто не сдаемся. Это не ваша заграница.
Колька согласно кивнул.

Мы еще потусовались немного во дворе у бабы Маши, а как стало смеркаться, разошлись по домам, предварительно накормив и закрыв свина в подвале.
Ночь прошла тихо. А на другой день, чуть свет, прискакала моя бабуля и рассказала престранную историю, услышанную по телефону от бабы Маши.

IV. Происшествие

Вчера вечером, она (баба Маша) вернулась домой после своей торговли как обычно. То есть около десяти. Ее внук, Колька уже лежал в постели и читал какую-то книжку по школьной программе, привезенную с собой из Америки.
Баба Маша заварила травяного чайку, и не смотря на все отговорки, таки заставила любимого внучка выпить этот ароматный напиток. А то ведь, у них там такого нету! Выпила она и сама. А еще присовокупила свои обычные сонные капли. В этом возрасте уже без капель иной раз и всю ночь лежишь, не сомкнувши глаз.

Не смотря на двойной эффект, примерно около полуночи, бабу Машу разбудил странный и даже недобрый звук, доносившийся будто из подполья. Словно, какая-то неведомая потусторонняя сила старалась оторвать дом от земли. На половицах явственно ощущалось шевеление и скрежет.

Баба Маша не стала сразу бить тревогу и поступила так, как на ее месте наверняка сделала бы любая. То есть она достала из шкафа святую воду и окропила ей дом.

На удивление, все прекратилось. Но уже через минуту восстановилось. Сопровождаемое теперь и звуком, похожим на хрюканье. Вспоминая, что согласно Библейским сказаниям, нечистые вошли как раз в свиней, баба Маша подумала, что это за ее грешной душой пожаловали темные силы из Преисподней. А потому, растолкав все-таки внука, она со слезами на глазах, начала с ним прощаться.

Бедный Колька не сразу все понял. А когда до него наконец дошел смысл ее слов, он сразу побледнел и не отходил от бабушки до самого утра. Такой заботливый! Распереживался за родимую бабушку, сон как рукой отняло.
Перед рассветом (всем известно, что для нечисти – это часы наибольшего лютования), внизу в подвале начали сами собой слетать с полок банки и разбиваться в дребезги. Бабуля и внук, так и сидели, прижавшись друг к дружке не дыша, пока за окном не прояснилось. Только тогда у бабы Маши наконец хватило смелости посмотреть своим страхам в лицо.

И ведь какой бесстрашный Колька оказался! Сказал, чтоб она из дома не выходила, а наперед сам решил со всем разобраться. Взял в руки скалку деревянную, которой баба Маша обычно тесто раскатывала и пошел на разведку. Но, разве может бабуля усидеть спокойно, когда такое! Через минуту она за ним следом на улицу выскочила, вооружившись шваброй.

Заходит баба Маша за дом и видит, как внучок из деревянного туалетика выскакивает. Глаза такие испуганные.
— Ну что, — говорит она, — Николушка?
— Ничего, ба. Там в подвале банки некоторые побиты. Может, это все-таки землетрясение было?
— Ох! – только и причитала баба Маша.

В подвале и в самом деле оказалось предостаточно попорченного добра. Помимо разбитых банок, на земляном полу в некоторых местах явственно виднелись следы незавершенных подкопов. Даже сгущенка в консервных банках попадала сверху, и теперь дополняла ощущение безграничного хаоса.

Такую вот историю, с утра пораньше поведала баба Маша моей бабушке. А та, со всех ног (как всегда, с остановкой у нас) бросилась на помощь своей верной подруге. Я слушала, едва сдерживаясь от смеха.

Интересовало только одно – куда же Колька успел спрятать поросенка?
Часов в девять я позвонила Таньке, потом Виталику. Собравшись у моей лавочки, мы все вместе отправились выяснять реальные «масштабы случившегося».

V. Развязка

К тому моменту, когда мы оказались у Колькиного дома, баба Маша с моей бабушкой уже убежали в Церковь. Колька, предупрежденный заранее о нашем приходе, открыл калитку еще до того, как мы успели постучать. Вид у него был виноватый.
— Где свин? – с ходу спросил Виталька, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
— Там, — неопределенно ткнул рукой Колька в сторону огорода.
Мы обошли дом. На всякий случай заглянули в подвал, где баба Маша нарочно не стала прибираться к приходу священника. После этого Колька повел нас к деревянному туалету.

— Где свин? – снова повторил Виталька, теперь уже более серьезно.
Колька повернул щеколду на двери туалета. Мы все вчетвером втиснулись в узкую деревянную коробку и уставились в дыру. Поросенок, как ни в чем не бывало сидел внизу на куче помоев и смотрел наверх.
— Хорошо еще, что выгребная яма оказалась пустой, — заключили мы.
— Да, — со вздохом ответил американчик. – Как только его теперь оттуда доставать?
— Как-как, — почесал маковку Виталька, — лезть надо вниз.
— А, может, подцепить чем-нибудь? – спросила Танька.
— Что это мешок с картошкой тебе? Или ведро? – Виталька посмотрел на американчика. – Ну, заграничная душа, накосячил, давай, исправляй! Надо ж скотинку ни в чем неповинную выручать.
Колька попытался уйти от ответственности, — так я тут не пролезу. Узко слишком.
— Верно, — согласился Виталька и тут же добавил, — надо делать подкоп!

Мы вышли из туалета и обошли его по кругу. Точно, другого выхода, кроме как копать не было.

Мы принесли лопату и принялись ворошить влажную землю. Благо, она легко поддавалась. Минут через десять, с обратной стороны туалета образовалась дыра, сантиметров в пятьдесят шириной. Кольке не очень хотелось лезть вниз.

Даже учитывая, что выгребная яма была почти пустой. Он пошел домой и переоделся так, чтоб не жалко потом выбрасывать. Из подвала была заранее принесена клеенка, чтобы принять грязного, выпачканного по самые глаза вонючего поросенка.

Глубоко вздохнув напоследок чистым воздухом, Колька начал спускаться вниз. Мы, сколько могли поддерживали его на руках, но в конце концов он все равно упал. Падение оказалось мягким.

Поднявшись на ноги, он, не отряхиваясь (все равно бесполезно), поднял свина на руки и, подтянувшись одной рукой за торчавший из земли корень, передал его Витальке. И в этот самый момент произошло НЕЧТО.

Калитка, которая с этого ракурса совсем не просматривалась, скрипнула, и во дворе послышались голоса бабушек. И еще чей-то незнакомый. Мы втроем, увлекая поросенка, обернутого в клеенку, за собой, быстро спрятались за малинником. А Колька… Так и остался сидеть в своем укрытии.

Бабушки и в самом деле вернулись не одни, а в сопровождении местного священника. Вместо того, чтобы идти в дом, они сразу направились к месту происшествия, то есть в подвал. А оттуда моя бабушка решила заглянуть в деревянный туалетикк. Так уж принято в селах. Особенно там, где общей канализации нет. То поколение на всем экономить привыкло.

И вот, захлопывается за бабушкой дверь. Священник с бабой Машей уже к дому подходят. А мы все в малиннике сидим. И тут раздается страшный нечеловеческий крик….
***
Ох и досталось нам тогда всем! По первое число.
Но поросенка я все-таки к себе забрала. Им двоим веселее стало жить. А Колька приходил почти каждый день. Кормил. Даже миски кипятком обдавал. Так для гигиены положено.

Показать меньше

Колька-Американчик. Как мы искали клад

I. Решено

У нашего села, между прочим, очень интересная история. Об этом любой может рассказать. Давным-давно, когда на Руси было монгольское нашествие, здесь стояли шатры этих восточных ханов. Налегке они никогда не ездили, а возили с собой все свое добро. И драгоценности, и коней, и жен. (Ну, кони-то с женами до наших дней не сохранились). Говорят, когда русские прижали завоевателей хорошенько, они часть своего имущества побросали, а точнее, зарыли в землю, и убежали восвояси. Так до сего дня и не найдены богатства. Лежат себе тихонечко, и ждут случая, чтобы осчастливить какого-нибудь школьника.
***
Прошла уже почти неделя с тех пор, как американчик приехал к бабушке на каникулы. В магазин он не выходил, вечерами за двором не гулял, и даже на пруду ни разу не поплавал. Мы уже перестали и говорить о нем. Что у нас, своих новостей мало? Как вдруг, в один прекрасный день, он все-таки показался на улице, вместе с собакой бабы Маши на поводке.

Смотреть на эту картину было весело. Потому что, сколько себя помню, у нас ни разу никто вот так «интеллигентно» не прогуливался по селу с четвероногим. Обычно собаки (бездомные не в счет) всю жизнь так и проводили на цепи подле своих будок. А если и получалось у них размять лапы, то только по своему огороду. Да и то, недолго, пока хозяева не словят.

Колька американчик, видимо, этого не знал, а потому важно шел по дороге вместе с собакой. Встречные только ухмылялись. Поравнявшись с бревном (тут мы коротали почти все вечера), он лишь искоса глянул в нашу сторону и тут, завидев меня (надо же, узнал), приветливо помахал рукой. Я, конечно, помахала тоже. А пацаны, не ожидавшие такого расклада, тихонько подтолкнули меня в спину, чтоб шла и зазывала его сюда, в компанию.
Отказываться американчик не стал. Утягивая за собой четвероного, который, ошалевши от радости, все рвался с силой в неизвестность, Колька подошел к нам. Я чинно представила всех сидящих по порядку. Не уверена, что он запомнил. Но зато, его-то по имени уже знали все.

Колька не стал садиться на предложенное место (может посчитал бревно недостаточно чистым), а так и продолжал стоять, возвышаясь над нами, словно Статуя Свободы.

До того, как мы приметили американчика, разговор шел про клады. Виталька наш, уж очень интересовался этой темой. И даже, сказать по правде, раньше времени, поделил в уме добро, о котором бесконечно тараторил. Он говорил, что место, где наверняка можно найти ценности, находится не так далеко от нашего села. И вот если мы всей дружной толпой, выйдем с утра пораньше, и прихватим каждый по лопате, то за день точно сможем найти ценности.

Американчик прислушивался к разговору с интересом, а потом спросил, есть ли у нас металлоискатель.

— Чего? – не понял Виталька, и мы тоже не поняли.
— Ну металлоискатель, — повторил американчик, — штука такая, чтобы точное местонахождение кладов узнавать. Идешь и над землей ее держишь. А если в глубине есть что-то металлическое, прибор начинает пищать.
Ребята наши мечтательно вздохнули. Был бы такой прибор, так уж, наверное, не сидели бы мы здесь сейчас, а разъезжали в дорогих машинах. Правда, в России не то, что в Америке, удостоверение водительское так просто в тринадцать лет не получишь.

Тут американчик всех ошарашил, и сказал, что и у них там водить в тринадцать лет нельзя. А прибор, можно и устроить, если надо. Закачать к нему на айпад программку и дел-то.

С этой самой секунды Виталька понял, что жизнь его до этого шла под откос, но теперь начала выправляться. Он обнял американчика, как родного брата, и сказал, что выходить нужно не позднее завтрашнего утра. Для верности, каждому из нас пришлось, не обращая внимания на прогресс, брать из дома по лопате. Тяжеленной!

II. В путь

На следующее утро, как и было условлено, вся наша дружная компания собралась здесь же у бревна. Мы с Танькой решили немножко смухлевать, и вместо больших лопат взяли маленькие, почти детские. Оказалось, что и остальные ребята не спешили тащить поклажу. Нормальные лопаты были только у Витальки, который считался негласным руководителем операции и Антошки – его вечного соратника. Проще говоря, шестерки.

Американчик пришел вовремя, без опозданий. Хотя, мы отчего-то думали, что ему в тягость будет вставать с петухами. Кто его знает, как у них там принято?
Когда над озером за бугром едва только показались первые рассветные блики, мы двинулись в путь, предварительно подсчитав имеющиеся в наличии припасы. Вода, шоколад, несколько разнокалиберных бутербродов с колбасой, вареные яйца, свежие огурцы – помидоры и, ко всеобщей радости, целый пакет отличных крупных семян. Спасибо бабе Маше. Ей можно было вообще ничего больше не давать Кольке, потому что семечки эти мы смачно щелкали всю дорогу до места, и на обратный путь еще осталось.

Глядя на нашу процессию со стороны, можно было подумать, что это идет лагерный школьный отряд. Две здоровенных лопаты, у каждого за спиной рюкзак, панамки – кепки (как положено). Не хватало только вожатых с флажками. Заместо учителя впереди важно вышагивал Виталька, а рядом с ним… нет, не Антошка. Американчик.

Виталька настоял, чтобы тот сразу на выходе из села настроил свое устройство. И вот теперь, мы плелись медленнее черепах. Оттого, что буквально через каждые десять метров айпад истерично пищал. Первые раз десять, Виталька отзывался на каждый такой сигнал и тут же командовал своему верному оруженосцу Антошке копать там, где указывал механизм. Но вскоре он понял, что ловить в такой близи от цивилизации особенно нечего. После извлеченных из-под земли консервных банок, крышек и старых автозапчастей, он попросил Кольку убрать технику обратно в рюкзак и до места назначения не баламутить народ.

Мы с Танькой, скоренько переместились вперед, огибая других ребят, и пошли след в след за направляющими. Очень уж любопытно было послушать, о чем там рассказывает американчик. А то, что Виталька непременно начнет свой допрос – это уж как пить дать. Когда мы подошли, беседа как раз только вступала в самую интересную свою фазу.
— Чувак, а ты нехило чешешь по-русски, — говорил Виталик со знающим видом.
Колька не понял, — что чешу?
— Ну, мы вот говорим, а ты все понимаешь.
— Аааа, — протянул американчик. – Так у меня мама русская.
— А папа? – с любопытством допытывал Виталька.
— Папа американец.
— Но тебя ведь, по-нашему зовут? Чего там имен других нет в вашей Америке?
Колька заулыбался, — это мама настояла. В свидетельстве о рождении российском записали Николаем, а по американским документам я Николас.

Виталька повернулся к идущей следом процессии и заорал во все горло, чтобы нашего нового друга теперь звали все Николасом. И хотя сам Колька отнекивался, наверное, уже жалея о том, что рассказал, ребятам новое имя на иностранный лад больше нравилось. Ну, к примеру, возвращаешься ты в школу с летних каникул. Учительница говорит «расскажи, как прошло лето». А ты такой, руки в карманы, взгляд в потолок и, непринужденно, словно само собой разумеется, выдаешь «да так, тусовались там с одним американцем, Николасом… Ну типа этого, Кейджа». В любом случае, круче звучит, чем просто Колька.

Допросам Витальки не было конца и края. Мне уже даже неудобно за него стало. Но послушать о тамошней жизни все равно хотелось.

Оказалось, что Колька (про себя я так и не стала звать его по-ихнему) учился в самой обыкновенной средней школе. А в свободное от учебы время занимался баскетболом и математикой. Причем, в городе, где он жил находилась чуть ли не единственная в стране русская школа математики, с русскоговорящими учителями. От того – то, может он и балакал так хорошо по-нашему. Других братьев и сестер у него не имелось. У папы имелся какой-то там бизнес, а мама тоже работала. Где именно, мы не уточняли.

Сам Колька, судя по всему, не очень радовался тому, что его на целое лето отправили сюда «постигать» родную культуру. Тем более, что у него с друзьями тамошними уже имелись свои, не менее важные планы. Но раз так решили родители, что он мог поделать. Кстати, мама его уже улетела обратно, и вернуться должна была только в конце августа. И хотя, счастье бабы Маши было безграничным, Кольке очень хотелось домой.
— Не кисни, — дружески потрепал его за плечо Виталька. – У нас хоть и не ваша заграница, а тоже есть чего делать. Вот как найдем сейчас клад, будешь потом своим американцам рассказывать.

III. Привал

Часа через два воздух окончательно и бесповоротно прогрелся, как это обычно бывает в наших широтах. Идти стало труднее. Так что мы стали высматривать место для привала. Метрах в ста пятидесяти от маршрута, на лысеющем холме располагалось несколько хилых деревьев. Виталька скомандовал, и мы дружно побрели в долгожданную тень.

Расположив свой скарб на траве, мы плюхнулись рядом и принялись извлекать из рюкзаков спасительную влагу. Осмотрев хорошенько траву, Колька извлек из рюкзака подстилку, какие обыкновенно кладут поверх табуретов (наверняка, бабы Машина утварь) и уселся на нее по-турецки. Он с интересом разглядывал нас. Еще бы! Я б, наверное, если бы оказалась там у них, тоже смотрела во все глаза. Что в этот момент происходило в его голове – никто не знал. Наши пацаны извлекли откуда-то сигаретку (одну на всех) и, неумело задымив, начали передавать ее из рук в руки. Наверное, они казались себе очень крутыми. Когда табачный сверток достиг Кольки, он вежливо отказался. Виталька и другие ребята не поняли:
— В смысле? У вас че там в вашей Америке, не курят? Мы слышали там и чего покрепче можно.
— Да, — согласно кивнул американчик. – Некоторые виды легких наркотиков можно так просто купить в магазине.
— Ништяк! – хором загудели наши. – Вот это страна возможностей!
— Но… — Колька медлил.
— Но что? — с азартом переспросили пацаны.
— Но курят в основном те, кто победнее. Ну, сигареты же, как это сказать, затормаживают мозговую активность. То есть, те кто хочет пойти в хороший колледж, и в школе имеет достижения, никогда не станет этого делать. Ну и потом, cancer…
— Чего? – переспросила я.
— Честно, не знаю этого слова по-русски. Болезнь такая страшная.
— Типа, рак легких, что ли? – с ухмылкой вставил Виталька.
— Да, что-то с легкими. Или с горлом. Или еще с чем. Ну, очень неприятное лечение. И смертность высокая.
Пацаны разом как-то притихли. Не то, чтобы нам в школе не прожужжали уже все уши про подобные вредности. Просто, как-то странно было слышать подобное из уст своего ровесника. Да еще и в такой солнечный день.
Посидев еще немного, мы взяли свои рюкзаки и отправились дальше по маршруту.
На траве так и осталась затушенная недокуренная сигарета…

IV. Желтопуз

Только к обеду мы достигли положенного места, о котором знал один только Виталька – проводник. Он так и не раскололся, от кого получил столь ценные сведения. Мне теперь даже кажется, что вел он нас наугад, нацепив на себя маску этакого бывалого туриста. Но все равно было весело.

Чтобы было понятно, природа наша на самом деле не так скудна, как может показаться на первый взгляд. Да, большую ее часть, без сомнения составляют пологие холмы, которые в этих числах июня уже приобретают специфический выжженный окрас. В некоторых местах в растительность без предупреждения врываются песчаные осыпные почвы или нагромождения живописных валунов, в тени которых обитают разные живые существа. И хотя небольшие участки лесов все еще встречаются, по-хорошему опасаться стоит именно степных созданий. Но, разумеется, не в составе группы из двадцати человек.

Самым необычным, и несомненно редким «зверьем», которое, как я сейчас подозреваю, наверняка занесено в Красную Книгу, является желтопуз. Описать это диковинное создание в двух словах очень трудно. Помню, как прошлым летом, по дороге на пруд, дядя Жора чуть было не переехал одного такого желтопуза. Так тот (это вовсе не шутка), бросился на старенький уазик всем своим весом и чуть не разбил лобовое стекло. А когда местный алкаш Ванька возвращался в село напрямик, через болото, желтопуз побил его так, что потом у него по всей спине остались огромные синячищи, и еще сломанные ребра. Вот и думай после этого!

На самом деле, как говорил мой папа, желтопуз был длинной безногой ящерицей, которая с успехом могла бы сойти и за змею. Только, обычные змеи, ужи там или даже гадюки, ведь никогда сами в бой не рвутся. Это надо либо на хвост им наступить, либо в кладку с яйцами руку сунуть. А желтопуз вот, встречает на дороге человека (или, как показывает пример с дядей Жорой — машину) и без раздумий встает на дыбы, чтобы атаковать.

В общем, мы больше всего на свете боялись повстречать желтопуза во время своей экспедиции. А вот Колька по него, конечно же ничего не знал. И случилось так, что как только отряд наш достиг искомого (по словам Витальки) места, и мы, побросав рюкзаки в кучу, отправились исследовать окрестности налегке, американчик немного отстал от остальных. Вид с этой точки и в самом деле открывался необыкновенный. Справа – вереница соленых озер, окаймленных черными лечебными грязями, очень выделявшихся на фоне остальной природы. Прямо – груда камней, поросших розово-желтым мхом, именуемая в народе «каменным хаосом». А слева – желто – зеленый холм-горка, рассеченный глубокими трещинами.
Колька стоял со своим айпадом в руках, и старался подобрать наиболее удачный ракурс для фотографий. Разумеется, он не обращал внимания ни на что, кроме того, что попадало в кадр.

Внезапно, в низенькой, едва доходившей до щиколоток траве, прямо перед Колькой появилось странное создание. То есть, оно не прям сразу возникло из воздуха. Приближение большой желтой змеи Колька заметил, когда она была метрах в двадцати от него. Но в силу того, что двигалось создание очень быстро, американчик только успел крикнуть нам что-то неразборчивое, после чего, случилось ЭТО.

Когда мы повернулись на крик, Колька уже лежал на траве, отчаянно закрывая лицо руками, а желтопуз… Сейчас это вспоминать, конечно, очень смешно. Но тогда нам было совсем не до смеха… Желтопуз с силой молотил американчика своим массивным хвостом.

Надо отдать нашим пацанам должное. Никто из них даже не раздумывал. Секунд через десять (этого времени как раз хватило, чтобы со всей мочи добежать до места происшествия) они уже со страшными воплями, колотили змеюку всем, что находилось под рукой. На счастье, Антошка тащил свою здоровенную лопату. Она-то и сыграла свою решающую роль в этой истории. Но, даже после таких остервенелых ударов, желтопуз нашел в себе силы, скрыться, так сказать, своим ходом, а не остаться лежать рядом с пострадавшим.

К этому моменту подбежали и мы с девчонками. Кольку подняли на ноги. Но он еще некоторое время находился в оцепенении. Да любой из нас, наверное, умер бы от страха, если бы такая доисторическая рептилия напала вот так просто средь бела дня. На это и смотреть-то жутко было со стороны, не то что пережить.

Слава Богу, серьезных повреждений у Кольки не обнаружилось. Больше всех пострадал айпад. Точнее, не пострадал, а был безвозвратно испорчен.
Спустя час, сидя на полянке, Колька говорил, что, хотя ему и жалко гаджет, теперь он сможет рассказать об этом своим тамошним друзьям, когда вернется. Это ж настоящий экшн, как в кино. Да, помню, как история эта еще несколько недель потом кочевала по селу и даже дошла до центра. Так что к осени к нам приехали журналисты. Но какие ж желтопузы, когда на дворе дождь и слякоть? Раньше надо было. По горячим следам, так сказать.

А Виталька расстроился больше всех. Ведь без айпада ему никак не отыскать было монгольских сокровищ. Но зато, он теперь твердо решил собирать деньги и самостоятельно приобрести дорогую штуковину. Тем более, что для этого имелись все предпосылки. Ведь я же говорила, что мы все собирались этим летом начинать свой бизнес, на который так долго откладывали карманные деньги. Но об этом в другой раз расскажу.

Кстати, в тот день мы все-таки и без айпада нашли кое-что ценное. Две гильзы времен Великой Отечественной Войны. Потом учитель истории, она же заведующая школьным музеем, рассказала, что это от немецких орудий. Когда фашисты летом 1942 оккупировали село, почти без боя, а потом спустя несколько месяцев наши все-таки вытурили их отсюда, здесь находили много подобных штуковин. Жаль только в местном музее мало чего осталось. В основном все в город перекочевало.

Мелочь, а ведь приятно как. И Кольке тоже было интересно. Оказалось, что он про войну совсем ничего не знает. Говорит, что это только в старших классах проходится по американской программе. Знаем мы, чему их там учить будут….

Показать меньше

Колька – американчик. Начало

I. Слухи

В то лето наши ребята как обычно планировали кучу необыкновенно интересных дел. Во-первых, (и это самое главное) нужно было ходить на пруд каждый день. Ну и ничего, что до него пешком через поле по страшенной жаре идти почти час. А в воде-то пресной ужи, а иногда и гадюки плавают. (Пацаны говорили, что никого еще ни разу не кусали). Во-вторых, на дискотеку в дом культуры официально пускали с четырнадцати лет. Вроде, у кого паспорт есть – взрослые. Но если присоседиться к этим старшекам, скажем, одному или двум двенадцатилеткам, авось, и прокатит. Да и кто там смотреть сильно будет? В-третьих, каждый уже давно решил для себя, что непременно заведет животное. И не простое, а такое, чтоб если купить на честно заработанные карманные деньги, а потом раскормить и продать, можно было получить неплохой навар.

Словом, лето обещало много перемен.

В первых числах июня, когда никто еще толком не успел осознать свалившегося на голову счастья безграничной свободы, по селу прошел слух, что к бабе Маше, которая обычно торгует семечками у своей калитки, приезжает внук из Америки. Мы еще никогда не видели живых иностранцев. Только по телевизору.

А вообще-то, всех городских мы знали в лицо. Это они поначалу были такими крутыми. Строили из себя всезнаек, но потом так втягивались в наши дела, что даже уезжать не хотели. Помню, как Антошка столичный, года два назад плакал и просил маму перевести его в нашу школу. Но его все равно забрали домой.

Так вот, про этого американчика, которого никто никогда не видел, уже ходили разнообразные слухи. Виталька говорил, что ему сказал Колька, а тому Андрюшка, что зовут иностранца не иначе как Джон, и весит он в свои тринадцать лет уже больше сотни килограмм. Потому что всем известно – в Америке этой на гамбургерах дети пухнут. Ну а сам Андрюшка, потом еще добавлял, что прикатит сюда этот Джон на личном автомобиле, так как дети за границей могут водить сразу после младшей школы. Он лично по телевизору видел передачу. А машина собственная – это очень даже хорошо. Ведь если с ним подружиться, то можно и на пруд не ходить пешком, а ездить. Пусть и вповалку. Хотя, ведь у них там машины все с кузовами. Так нам еще и лучше. Мы люди простые, можем и в кузове доехать.

Но время шло, а баба Маша так и сидела вечерами в одиночестве с мешком семечек у калитки. В эти дни мы еще чаще обычного прибегали к ней за стаканчиком, и все время с любопытством выспрашивали, не обещался ли ее внучок.
— Вот-вот, ожидаем, — привычно отвечала она и досыпала поверх кулька здоровенную жменю подсолнечника.

II. Приехал

Наше село не такое уж и маленькое, как может показаться на первый взгляд. Просто вытянуто. Если с дороги на крайцентр смотреть, получается всего две улицы. Но это обман зрения. За оврагом, куда медленно уплывают десятки огородов, есть пригорок. А за пригорком – оставшаяся часть села. Тут и клуб, и медпункт, и магазинов, аж целых два. Есть и третий, но до него обычно никто не доходит, потому что он на окраине возле леса и почти всегда закрыт.

Школа наша, большая и красивая, с новыми пластиковыми окнами и турниками, стоит немного особняком. Так что зимой мы обычно ходим группами, ну или парами, в крайнем случае. Рассказывали, что в один голодный год, волки так обнаглели, что напали на кого-то как раз в районе школьного двора. Но дело было ночью. И потом, сейчас ведь живности хватает и места те не такие безлюдные, как, скажем еще лет двадцать – тридцать назад.
Вообще мне здесь очень нравится. И я, наверное, буду врачом, когда вырасту. Выучусь в городе, заработаю денег и приеду сюда открывать больницу. А моя подружка Танька будет экономистом. И тоже в село вернется. Она хочет быть предпринимателем. Может фирму какую организует, или даже завод.

Когда именно к бабе Маше приехали гости, никто из нас так и не понял. Наверное, в обед, пока все по домам сидели. А иначе, мы бы обязательно заметили новую машину в селе. Только когда баба Маша не вышла торговать семечками, как обычно, Виталька деловито заключил, — приехал американчик.
Мы стали нарочно околачиваться возле того дома. Ходили по улице туда-сюда, громко смеялись и старались заглядывать в окна. Но, конечно же, ничего не видели.

На другой день, мы с Танькой ходили в магазин аж целых два часа (вместо пятнадцати положенных минут). А пацаны, обнаглев, развернули свой наблюдательный пункт прям через улицу от дома бабы Маши. И ничего. Никакой, так сказать, информации.

А моя бабушка, которая проживала в нашем же селе, как и все обыкновенные бабушки, имела много подружек. На счастье, самой болтливой среди них была та самая баба Маша. Я уже разработала в уме хитрый и очень затейливый план по знакомству с этим Джоном, как вдруг судьба сама вывернула все как нельзя более удачно.

Мои бабуля с дедулей уже много лет держали пчел. Раньше они этим для продажи занимались. Ездили в город, продавали мед, и даже родителям моим на вырученные деньги помогали дом строить. Но в последние годы торговля не ладилась. Держали так, ради привычки. И вот, на следующий день после того, как приехал американчик, мы с родителями и братом как раз пили чай после ужина в нижней кухне. Дверь отворилась и в комнату вошла бабуля. Мама сразу же бросилась доставать для нее кружку, но бабуля сказала, что ей некогда, и она просто так зашла перевести дух. Потому что несет соты и медок к бабе Маше. А то там американцы эти, совсем не знают, что такое российский натурпродукт.

Я как эти слова услышала, так сразу поняла – судьба. Подскочила к бабушке и говорю, что не нужно ей в такие-то года самой банки трехлитровые таскать. Раз внуки есть. Бабушка улыбнулась и взяла меня с собой. Вот так я впервые и увидела этого Джона. Который оказался совсем и не Джоном, а обыкновенным Колькой.

III. Знакомство

Мы вошли в комнату. Думается мне, что дома всех бабушек на свете похожи. И случись, что их ночью спящих вдруг поменяют местами, на утро они даже не сразу распознают, в чем подвох. Обстановка у бабы Маши в точности была такой же, как и моей бабушки. Плетеный из ярких лоскутов ковер на полу; шифоньер с рюмочками, тарелочками и старыми фотографиями без рамок; диван с деревянными подлокотниками и стол, покрытый длинной парадной скатертью. Я точно знаю, что под скатертью в этом столе есть две книжные полки, забитые всякой пожелтелой макулатурой.

Дочка бабы Маши, очень симпатичная женщина в костюме, похожем на пижаму, сидела за столом и пила чай с вареньем. Баба Маша сидела здесь же и, с комичным видом, следила за тем, чтобы пиалы с вареньем не пустели. А на диване в углу сидел он.

Если честно, мне даже не сразу стало ясно, что это и есть американчик. Ведь мы то ожидали увидеть… килограмм сто – сто пятьдесят. А тут, обыкновенный мальчик, моей комплекции. Разве что чуть выше. И волосы подстрижены как у наших ребят, и одежда – ничего особенного. Сидит и в игрушку свою электронную глаза пялит. Эка невидаль! Мой брат вон тоже, с обеда до вечера, пока на улицу идти не надо (ну или пока папа не отберет), машинки гоняет. Его в такие моменты можно прямо как на допросе расспрашивать. Отвечает и не задумывается. Хоть про девушек, хоть про другие секреты.

От того, что мы с бабушкой вошли, американчик даже глаза от игрушки не оторвал. Так сильно был занят. Зато его мама, та самая симпатичная женщина, тут же поднялась с места и, поздоровавшись, пододвинула к столу от стены еще два лишних стула. Она вообще, очень добрая оказалась. Бабушке моей потом говорила, что никогда такого вкусного меда не пробовала и все хотела купить, чтобы своим в Америку отвести. Но бабушка не продала. Говорит, гостинца в дорогу дам, а на продажу нету. Пчел мало.

Когда баба Маша представила нам Кольку или Николая, как она сама его назвала, он нехотя приподнялся с дивана и растянул на лице улыбку. Не искренне, а так, чтобы отстали. Может мне и хотелось, чтобы он чуть дольше на меня посмотрел. Все-таки, не зря же я платье надевала. Между прочим, первый раз за лето. А нет, ни в какую. Уперся в свою игру обратно, и больше его не слышно не видно было. Я только успела заметить, что говорит он по-русски неплохо. С акцентом, но уж куда без этого.

Вот так мы посидели немножко. Отказываться ведь нехорошо. А потом я проводила бабушку домой и пошла к своим друзьям, чтобы рассказать последние, интересующие всех, новости.

Показать меньше