Дело было в Татарстане. Знаете, какая там природа летом? Это вам не наши Южнорусские степи! Кругом леса, грибы да ягоды. И где-то внизу, змейкой вьется железная дорога. Правда, поезда по ней все больше не ходят, а стоят одни только отцепленные вагоны. Посмотришь с пригорка, на месте родименькие. Будто приросли, вписались, так сказать, в ландшафт. И хотя это совсем не пассажирские вагоны, а так контейнеры, все равно можно помечтать о дальних странствиях.
Однажды мы чуть не домечтались… Спустились вниз, залезли на подножку поезда и стали играть в машинистов. А состав возьми, да и тронься. Еле спрыгнули.
Мама больше всего боялась, чтобы мы под поездом не оказались. Но мы все равно иногда играли под вагонами. А что было делать, если кроме горстки деревянных домиков да одной единственной баньки, ничегошеньки интересного в этой деревне и не было. Здесь вообще летом только городские обитали. А на зиму запирали хатки и возвращались к привычной жизни.
Меня с сестрой каждое лето командировали сюда для поправки здоровья. Мы правда, пока не повзрослели, так до конца и не поняли, в чем именно это здоровье заключалось? Толи в сбитых многократно коленях, толи в немытых ягодах, от которых постоянно пучило, толи в обгрызенных ногтях из-под которых комьями вылетала застарелая грязь?
Ну, может, с грязью я слегка переборщила. Не такая уж она и застарелая была. Раз в неделю наступала наша очередь идти в баню. Там мы приобретали кристальную чистоту, которой хватало минут на пятнадцать – двадцать. А потом все возвращалось на круги своя. Нам такой ритуал приходился по душе, поскольку всю остальную неделю перед сном, полагалось мыть только ноги, в большом общем тазу. И иногда можно было пропустить чистку зубов, сославшись на крайнюю усталость.
Обычно, после такого распорядка, мы долго и нудно привыкали обратно к городской жизни. Мама, в отличие от бабушки, придерживалась иных взглядов, и заставляла нас купаться перед сном каждый день. Ее не интересовало, что в далекие-далекие годы, когда центрального водопровода в некоторых городах и весях еще не существовало, люди (и даже дети) мылись очень редко. И при этом, как говорит бабушка, болели гораздо реже. Вероятно, это-то и называется конфликтом поколений.
Апрелька
Вспоминаю сейчас то время и думаю – ну как можно было находить столько интересных и волнительных занятий на маленьком, отделенном от остального мира, уголке Земного шара? Одна только безрогая корова, приковывала наше внимание ежедневно на добрых два – три часа. Уже не помню, что там за история приключилась с ее рогами. Но, в любом случае, отсутствие такого опасного средства защиты, делало ее постоянным объектом наших посягательств. Звали корову Апрелькой. Сокращенно тетя Шура величала ее Апой.
Наверное, мы уж слишком перегнули палку, со своими ласками, особенно после того, как чуть не накрасили Апрельке старым лаком для ногтей копытца. После этого тетя Шура рассказала нам страшную историю о червяках, которые живут у коров на шерсти и при удобном случае перебираются в живот к человеку. А потом… Брр! Даже вспоминать страшно. Короче, животное мы оставили в покое. Но, поскольку лак все равно оставался, душа требовала активности.
С неимоверными усилиями (и не без травм), все пять курочек, другой нашей соседки Алевтины Васильевны, которые, также, как и Апрелька находились в свободном доступе, побывали на приеме у специалистов по красоте. Тогда мы еще не знали, как точно они называются. На утро, когда Алевтина Васильевна, как обычно пошла в курятник за яйцами, ее чуть кондрашка не разбила.
Козы
С противоположной стороны деревни, обращенной к лесу, паслись старые козы. Бабушка Люба была чуть ли не единственной постоянной жительницей этого убогого поселения. Ее дети жили в Альметьевске, и приезжали к ней почти каждые выходные. Уговаривали перебраться в город. Но пока живы были козы, у бабушки находился неопровержимый аргумент в свою защиту. «Ну куда я скотинку дену?».
Сейчас мне даже вспоминается, как будто я однажды услышала странный зловещий разговор. Бабушка Люба с моей бабушкой разрабатывали план по подмене коз, которые в любой момент могли отойти в мир иной. Впрочем, в то, что моя бабушка могла стать участником преступного заговора, верится с трудом. Это могло быть всего лишь плодом разбушевавшегося детского воображения.
Нас всегда очень беспокоил тот факт, что из леса, возле которого большую часть дня паслись козы, могли появиться волки. Тем более, что по рассказам местных, подобное нередко случалось в прошлые годы. Как бабушка Люба могла так беспечно рисковать жизнью несчастных животных, мы никак не могли взять в толк. И потому, считали своим долгом, посвятить некоторую часть ежедневного досуга охране коз. Вооружившись увесистыми дубинками, мы подобно солдатам, маршировали на опушке леса, в надежде хоть однажды пустить в ход свою доблесть. Увы, случая так и не представилось.
Пчелы
Как-то раз, перед самым маминым приездом, бабушка решила искупать нас в бане. Внепланово. Наверное, чтобы представить в наилучшем виде. На дворе стояли последние дни августа. Маму, против обычного, задержали на работе на целых семь дней. Так что теперь, времени перед школой у нас оставалось катастрофически мало. А еще нужно было купить новые рюкзаки, и блузочки с юбками. Из старых вещей мы конечно же сильно выросли.
Намывшись в бане и освободившись от почти проросшего в волосах репейника, мы вышли на улицу. Раскрасневшиеся, с повязанными на головах полотенцами и в дедовых байковых рубашках, закрывавших наши тощие стесанные коленки. Сестра держала в руках шампунь, мыльницу и мочалку с жёсткой щетиной. Я – один только термос с остатками чая из чабреца. Пока бабушка закрывала дверь в баню на засов (замки здесь не практиковались), мимо нас пролетело несколько больших, нет, аномально больших пчел. Они благополучно спикировали на ближайшую цветочную лужайку и, само собой, целиком завладели нашим вниманием. Очень захотелось поймать одну такую пчелку и увести с собой в город. Ее можно посадить в баночку, кормить, даже выгуливать. И в школу можно принести. Тем более, что на природоведении, учительница рассказывала, как некоторые держат дома муравейники.
За неимением иных подручных средств, мы решили использовать мыльницу. Сестра вытащила из коробочки размякшее мыло, а я, вооружившись этим нехитрым приспособлением пошла в атаку. Вот уже моя рука с мыльницей наготове приблизилась на максимально допустимое расстояние к пчелам. Еще секунда и выбранный объект вместе с цветком окажется в западне. Вот-вот, совсем чуточку… И тут пчелы заметили меня и отлетели в сторону. А потом, отчего-то быстро сменили направление и полетели прямо мне в лицо!
Я замотала руками и, выронив мыльницу с громкими криками помчалась по дороге. Бабушка с сестрой что-то кричали мне в след. Но слов невозможно было разобрать. На выходе из огорода, в котором стояла баня, у маленькой калиточки, которая, как назло, не желала открываться с первого раза, пчелы настигли меня. Радует только то, что, руководствуясь одним им известным кодексом чести, они не стали кусать меня все разом. Лишь одна из них больно – пребольно цапнула за макушку. Но ощущение было такое, словно кто-то с силой долбанул меня палкой по голове. От боли потемнело в глазах.
Вскоре подбежали бабушка с сестрой.
— Ну зачем ты бежала?! – ругалась бабулечка. – Мы же тебе кричали!
— Я от пчел спасалась! – слезы градом катились из моих глаз. Боль была сильной, но обида – сильнее.
— От каких пчел?! – сокрушалась бабушка. – Тоже мне, городские. Это же шершни!
— И разница? – сестра с интересом смотрела на бабушку. – Это что, смертельно?
— Не смертельно. Но больно.
В подтверждение я сокрушенно закивала головой.
Мама должна была приехать только к утру, так что остаток дня мне, как пострадавшей, полагался королевский уход. Банка малинового и вишневого варенья с чаем, никакого борща и возлежание у бабулечки на коленях под книжку «Алиса в стране чудес». Красота.
Мама
Наутро меня разбудили голоса из кухни. Спали мы с сестрой на железной пружинистой кровати, валетом. При каждом неосторожном движении, кровать начинала ходить ходуном. Так что, если просыпалась одна из нас, и тем более пыталась слезть на пол, вторая тоже невольно оказывалась разбуженной.
Мне очень хотелось встретить маму первой, и хоть ненадолго единолично завладеть ее вниманием. Поэтому, делая медленные медузоподобные движения, я спустила на пол сначала одну ногу. Подождала немного. Спустила следом вторую. Сестра монотонно сопела. Тогда я сделала усилие, и как можно осторожнее, сползла всем корпусом на дощатый некрашеный пол и на цыпочках пошла в кухню.
Когда я показалась в дверях, мама с бабушкой сидели за столом. Они повернули свои головы в мою сторону и… Вместо выражения радости и безграничного счастья, я увидела на их лицах ужас! Мне стало не по себе.
— Мам, ты что не рада меня видеть? – я чуть не плакала.
Мама смотрела то на меня, то на бабушку, не произнося ни слова. А у бабушки в добавок ко всему, нервно дергался глаз.
Я подошла и отчаянно уткнулась в мамину кофту. И только теперь почувствовала нечто необычное. Я почти не ощущала прикосновения маминой шелковой кофточки на своей коже. Словно, у меня на голове была надета маска или шлем.
Мама осторожно взяла меня за щеки и развернула к окну.
— Мама! Это что? – тихо спросила она у бабулечки.
— Не знаю, — почти шепотом ответила та. – Может шершень.
Раздираемая любопытством, я тут же подошла к блестящему металлическому чайнику. Нет, такого просто не могло быть!
Я побежала в сени, где у двери на гвоздике висело ручное зеркальце. Сквозь маленький круглый глазок на меня смотрело чудовище. Или, скорее, поросенок. Лицо превратилось в один большой круглый шарик. Щеки опухли так, что казалось, еще немного и нос затеряется в их глубоких сугробах. А глаза… Они исчезли! Вместо моих глаз на лице остались две узкие азиатские щелочки, окаймленные по контуры синими бликами.
Я вернулась в кухню. Наверное, бабушка с мамой уже успели о чем-то быстро переговорить, потому что лица их больше не отражали первозданного животного ужаса. Выглядели они вполне спокойно.
— Ничего, — сказала мама, — сейчас спросим у кого-нибудь таблетку супрастина. Это, скорее всего, аллергическая реакция на укус. И к вечеру все пройдет. Куда там тебя укусили?
Я скорбно указала на затылок.
Мама посмотрела на бабушку и развела руками, — Ну, нервные окончания. Что ж, голова дело такое…
Однако, симптомы мои не прошли не только к вечеру, но даже к следующему утру. Возвращались мы домой самолетом через Казань. Пассажиры в аэропорту смотрели на меня, как на диковинного зверя. Наверное, думали, что я родилась с такими дефектами…
В родном городе мама отвела меня к врачу. Худшие опасения подтвердились. Требовалось время, чтобы симптомы от укуса шершня прошли. Доктор говорил, что скорее всего, задеты какие-то там окончания. А значит, самое лучшее, не принимать медикаменты, а ждать естественного восстановления.
Надо отдать должное, за все время моих горестей, сестра ни разу по позволяла себе отпускать шутки в мой адрес. Даже когда первого сентября я пошла в школу нарядная, как полагается, с букетом цветов … и выражением Фунтика на лице.
Ох, какое же это было тяжелое время! Я бы с радостью, перетерпела свой недуг в одиночестве, в запертой комнате. Жаль, мама придерживалась иного мнения.
Прошло уже много лет с тех пор. Но я до сих пор не люблю пчел. И ос. И шершней. Хотя, если честно, как истинный городской житель, я так и не научилась нормально отличать одних от других.
Читать также:
